ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Раз вызвали меня, я фотографировал, и меня тоже фотографировали с бойцами, в том числе с лучшим снайпером роты Алексеем Кочегаровым, с которым перед тем я начал беседу и договорился завтра пойти в его ячейку. Закончив к вечеру съемки и пообедав, мои спутники уехали в армейский тыл - в Городище, а я после обеда, угощенный семьюдесятью граммами водки, часов с семи вечера крепко поспал.
Просыпаюсь, - бойцы поют песни, под гармонь. Я тут же нечаянно-негаданно сложил песню и вышел к ним, прочел. Обрадовались и тотчас же стали разучивать ее целым взводом, на мотив «Катюши». Я отлично понимал, что стихотворение получилось слабым, но хоровым исполнением задорные, здоровые голоса бойцов вывели его на хороший простор звучанья:
… И такого мы даем им жара, Что бандитам Гитлер стал не мил. Истребитель смелый Кочегаров Больше сотни фрицев уложил. А вторую сотню наш Седашкин Меткой пулей в землю закопал…
Никогда прежде не приходилось мне сочинять песен, и сегодня я ни с чем не могу сравнить удовольствия, полученного мною, когда могучий мужской хор при мне дал серым моим словам выразительность и действенную мощь:
Ходит слава о бесстрашной роте Вдоль полков, хранящих Ленинград, Нет у нас таких, кто на охоте Без добычи повернет назад!..
В ответ на искренние слова благодарности мне пришлось произнести речь, самодовольно усмехался даже хмурый Седашкин, и до полуночи, пока «Песня истребителей» разучивалась перед блиндажом на скамеечках, я провел время с бойцами, как и они, заедаемый неугомонно звенящим комарьем.
Белая ночь - хороша и придает особую прелесть нынешней тихой фронтовой обстановке…
Мужская беседа
Ночь на 12 июня. КП командира роты
Плащ-палатка, изображая занавес, отделяет нары, на которых я сплю, от остальной части помещения командного пункта. Меня разбудил гул недалеких разрывов - немцы совершают огневой налет на наш лес. Может быть, именно потому, что за минуту перед тем какой-либо из наших снайперов уложил в свете белой ночи их офицера?
Проснувшись, я слышу за плащ-палаткою разговор. Байков пространно беседует со своим связным, украинцем Бордюковым. Беседуют они с глазу на глаз, все прочие в помещении спят. Я отодвинул ногой край занавеса: тридцатилетний детина Иван Тихонович Бордюков, длинный как жердь, худощавый, сидит на ящике перед чугунной печуркой и подкладывает в нее хвою, чтоб дым выгнал из помещения комаров. Байков полулежит на своих нарах, у печки…
Ну, а когда командир взвода вернется, как посмотришь ты на него? Ты ж понимаешь, вернется он мокрый, захолоделый… Ты думаешь, легко пролежать в болоте столько часов подряд? Мы ему специально сто грамм оставили, ведь прозябший, простудиться может!. А ты что сделал? Ведь ты же связной, ты должен заботиться о командире!..
Та я тильки попробовал… Виноватый я, душа запросила маненько, думаю, спрошу командира, та вас, товарищ старший лейтенант, не було… Взыскание на меня накладайте, оно конечно!
Взыскание, говоришь? Это можно, взыскание, а только не в том ведь дело! Обидно мне, как это так, связной, да не подумал о командире?.. Связной!.. Знаешь ты, Бордюков, что такое связной? Да ведь это, можно сказать, второе лицо после командира! Ну, допустим, посылаю я тебя в штаб, а ты там передаешь устно мое донесение. Например: «Просим открыть огонь всеми батареями по таким-то ориентирам, движение колонны противника нами замечено…» И весь артполк открывает огонь. Что это значит? Это значит, ты в штабе меня самого заменил, будто бы это я сам докладывал. Понимаешь, какая ответственность на тебе? Ты в таком случае все равно что я сам. Верно?
- Це так, правильно будет… Что вы, то и я…
- То, да не то… Ты посмотри, похож я на воина Красной Армии? Есть выправка у меня? Дисциплина есть?
- Ну, оно есть, конечно, товарищ старший лейтенант. Поглядишь на вас, - будто еще когда мамка из люльки вас вынимала, с кобурой и при ремнях были… И вообще, то есть, значит, выправка!
- Выходит, понятно? Ну а теперь погляди на себя. Где у тебя воинская выправка?
- А це рази нет? - Бордюков встал у печки и критически осматривает себя.
- А це есть?.. Ну гляди: ремень не подтянут, гимнастерка неряшлива, а пилотку разве так носят? Ты как малахай нахлобучил ее!.. Знаешь, если связной растяпа, он весь бой погубить может. Представляешь, какие в бою минуты бывают? Под пулями пробежал ты к соседнему крмандиру; если мямлить начнешь - и не поймут ничего, да и слушать тут долго некогда. Четкость должна быть - и в словах, и во всем!
- А я, товарищ старший лейтенант, на язык-то живой!
- Да, это я вижу… Ты вообще-то живой, растяпу я разве к себе взял бы в связные? А вот четкости у тебя нет. Пилотка, скажем… У тебя не пилотка, а словно кочерыжка какая-то нахлобучена. Пилотку надо носить так: на два пальца от левого уха, от правой брови на один палец, а верх ее - в складочку надо хранить!
- Как? Как? А вы покажите, товарищ старший лейтенант, я пример буду брать!
- А вот так! - Байков, сидя на нарах, поправляет на своей голове пилотку.
Бордюков старательно, как перед зеркалом, направляет свою:
- Вишь ты, в самом рази, я об этом не думал! С сегодни так и завсегда носить буду.
- А теперь, как докладывать будешь? Ну, положим, я даю приказание. Знать надо: каждое слово командира - приказ. Совсем не обязательно, чтоб я тебе всегда так говорил: «Товарищ связной, я вам приказываю. .» Я могу просто сказать: «Сходи-ка в соседний блиндаж, позови старшину!»
Бордюков вскочил, выпрямился, приложил руку к пилотке:
- Це я хорошо понимаю. Я отвечать должон: «Есть, товарищ старший лейтенант, приказано сходить в блиндаж, позвать старшину!»
- Ну так, - улыбается Байков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
Просыпаюсь, - бойцы поют песни, под гармонь. Я тут же нечаянно-негаданно сложил песню и вышел к ним, прочел. Обрадовались и тотчас же стали разучивать ее целым взводом, на мотив «Катюши». Я отлично понимал, что стихотворение получилось слабым, но хоровым исполнением задорные, здоровые голоса бойцов вывели его на хороший простор звучанья:
… И такого мы даем им жара, Что бандитам Гитлер стал не мил. Истребитель смелый Кочегаров Больше сотни фрицев уложил. А вторую сотню наш Седашкин Меткой пулей в землю закопал…
Никогда прежде не приходилось мне сочинять песен, и сегодня я ни с чем не могу сравнить удовольствия, полученного мною, когда могучий мужской хор при мне дал серым моим словам выразительность и действенную мощь:
Ходит слава о бесстрашной роте Вдоль полков, хранящих Ленинград, Нет у нас таких, кто на охоте Без добычи повернет назад!..
В ответ на искренние слова благодарности мне пришлось произнести речь, самодовольно усмехался даже хмурый Седашкин, и до полуночи, пока «Песня истребителей» разучивалась перед блиндажом на скамеечках, я провел время с бойцами, как и они, заедаемый неугомонно звенящим комарьем.
Белая ночь - хороша и придает особую прелесть нынешней тихой фронтовой обстановке…
Мужская беседа
Ночь на 12 июня. КП командира роты
Плащ-палатка, изображая занавес, отделяет нары, на которых я сплю, от остальной части помещения командного пункта. Меня разбудил гул недалеких разрывов - немцы совершают огневой налет на наш лес. Может быть, именно потому, что за минуту перед тем какой-либо из наших снайперов уложил в свете белой ночи их офицера?
Проснувшись, я слышу за плащ-палаткою разговор. Байков пространно беседует со своим связным, украинцем Бордюковым. Беседуют они с глазу на глаз, все прочие в помещении спят. Я отодвинул ногой край занавеса: тридцатилетний детина Иван Тихонович Бордюков, длинный как жердь, худощавый, сидит на ящике перед чугунной печуркой и подкладывает в нее хвою, чтоб дым выгнал из помещения комаров. Байков полулежит на своих нарах, у печки…
Ну, а когда командир взвода вернется, как посмотришь ты на него? Ты ж понимаешь, вернется он мокрый, захолоделый… Ты думаешь, легко пролежать в болоте столько часов подряд? Мы ему специально сто грамм оставили, ведь прозябший, простудиться может!. А ты что сделал? Ведь ты же связной, ты должен заботиться о командире!..
Та я тильки попробовал… Виноватый я, душа запросила маненько, думаю, спрошу командира, та вас, товарищ старший лейтенант, не було… Взыскание на меня накладайте, оно конечно!
Взыскание, говоришь? Это можно, взыскание, а только не в том ведь дело! Обидно мне, как это так, связной, да не подумал о командире?.. Связной!.. Знаешь ты, Бордюков, что такое связной? Да ведь это, можно сказать, второе лицо после командира! Ну, допустим, посылаю я тебя в штаб, а ты там передаешь устно мое донесение. Например: «Просим открыть огонь всеми батареями по таким-то ориентирам, движение колонны противника нами замечено…» И весь артполк открывает огонь. Что это значит? Это значит, ты в штабе меня самого заменил, будто бы это я сам докладывал. Понимаешь, какая ответственность на тебе? Ты в таком случае все равно что я сам. Верно?
- Це так, правильно будет… Что вы, то и я…
- То, да не то… Ты посмотри, похож я на воина Красной Армии? Есть выправка у меня? Дисциплина есть?
- Ну, оно есть, конечно, товарищ старший лейтенант. Поглядишь на вас, - будто еще когда мамка из люльки вас вынимала, с кобурой и при ремнях были… И вообще, то есть, значит, выправка!
- Выходит, понятно? Ну а теперь погляди на себя. Где у тебя воинская выправка?
- А це рази нет? - Бордюков встал у печки и критически осматривает себя.
- А це есть?.. Ну гляди: ремень не подтянут, гимнастерка неряшлива, а пилотку разве так носят? Ты как малахай нахлобучил ее!.. Знаешь, если связной растяпа, он весь бой погубить может. Представляешь, какие в бою минуты бывают? Под пулями пробежал ты к соседнему крмандиру; если мямлить начнешь - и не поймут ничего, да и слушать тут долго некогда. Четкость должна быть - и в словах, и во всем!
- А я, товарищ старший лейтенант, на язык-то живой!
- Да, это я вижу… Ты вообще-то живой, растяпу я разве к себе взял бы в связные? А вот четкости у тебя нет. Пилотка, скажем… У тебя не пилотка, а словно кочерыжка какая-то нахлобучена. Пилотку надо носить так: на два пальца от левого уха, от правой брови на один палец, а верх ее - в складочку надо хранить!
- Как? Как? А вы покажите, товарищ старший лейтенант, я пример буду брать!
- А вот так! - Байков, сидя на нарах, поправляет на своей голове пилотку.
Бордюков старательно, как перед зеркалом, направляет свою:
- Вишь ты, в самом рази, я об этом не думал! С сегодни так и завсегда носить буду.
- А теперь, как докладывать будешь? Ну, положим, я даю приказание. Знать надо: каждое слово командира - приказ. Совсем не обязательно, чтоб я тебе всегда так говорил: «Товарищ связной, я вам приказываю. .» Я могу просто сказать: «Сходи-ка в соседний блиндаж, позови старшину!»
Бордюков вскочил, выпрямился, приложил руку к пилотке:
- Це я хорошо понимаю. Я отвечать должон: «Есть, товарищ старший лейтенант, приказано сходить в блиндаж, позвать старшину!»
- Ну так, - улыбается Байков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215