Каков собою полковник Трубачев? Ну, если давать обычные определения, то н
ужно сказать о росте Ц выше среднего, о ладной скроенности; если говорит
ь о цвете глаз, то она серые… Но дело совершенно не в этих ничего не значащ
их определениях.
И вот входит командир, который еще никогда не встречался с ним, и Трубачев
, расхаживающий по комнате, поворачивается к нему. И вошедший, еще не разгл
ядев Трубачева, испытывает странное чувство, что вдруг, словно бы попав п
од насквозь просвечивающий его луч, он уже весь мгновенно изучен взглядо
м Трубачева, от которого не укроется ничто.
Ц Только двух людей с такими глазами, Ц сказал мне один майор, Ц я и вид
ел за всю войну. А вообще он человек крайне сдержанный, говорит негромко, с
покойно, жестами не разбрасывается, но чувствуешь, что так держится он не
от отсутствия горячности, а потому, что умеет управлять собой…Таков он в
начале разговора всегда. А когда разойдется, то и сила выражений, и живост
ь лица, и энергия словно срываются с тормозов, и вы видите перед собой чело
века здорового, сильного, в котором кипучая жизнь перехлестывает через в
се преграды условностей.
Я помню, как перед ним стоял провинившийся лейтенант, которого нужно был
о не просто отчитывать, а проучить так, чтоб другим неповадно было. Трубач
ев говорил спокойно. Сжатый кулак его лежал на столе. Чувствовалось, что в
от сейчас Трубачев крепко ударит кулаком по столу, Ц это было неминуемо,
так шел разговор. Я следил за кулаком, не отрывавшимся от стола, Ц он так и
не поднялся, энергия Трубачева осталась подчиненной его сдерживающей в
оле. Украдкой глядел на этот прижатый к столу, неподвижный кулак и бледны
й, испуганный лейтенант. Ему стало бы, наверное, легче, если б командир пол
ка кричал на него, а такое безупречное беспристрастие было попросту невы
носимым.
Мне кажется, столь же проницательным взором просматривал всегда полков
ник Трубачев весь свой полк, все закоулочки его быта. И людям было давно из
вестно Ц нет возможности что-либо укрыть от своего командира, Ц а потом
у они и не пытались заниматься даже в мелочах обманом. Полковник все виде
л, все знал и всем управлял, как считал нужным и правильным, и не было препя
тствий, с которыми не справилась бы его воля.
Авторитет Трубачева был непререкаем и неколебим. А его подтянутость, выд
ержанность, его манера держаться, вся его внешность являлись в полку обр
азцом для подражания Ц и не потому, что он сам хотел этого, а потому, что у в
сех в полку было стремление к самовоспитанию и каждому в будущем мечтало
сь стать таким же, как Трубачев.
Отсюда и исходили вера людей в своего командира и вера Трубачева в свой п
олк.
А потому в решительный час все были уверены и в себе и в своих соседях, осо
бенной в этот час становилась сама земля, на которой должен быть останов
лен и разбит враг!
Сегодня связисты подробно излагали мне эпизоды, свидетельствующие о ли
чной храбрости Трубачева, который в первых боях, проверяя и организуя св
язь, сам ходил с ними с фланга на фланг под огнем автоматов, пулеметов и ми
нометов, Ц при этом он продолжал по проводам командовать всем полком. На
блюдая сам перебежки финнов, он сообщал штабу и подразделениям о возника
ющей то здесь, то там опасности окружения и быстрыми мерами успевал вовр
емя предупредить его…
А вот что сегодня рассказал мне начальник артиллерии полка капитан К. Ф. В
икентьев:
Ц В середине августа назначенный командиром одной из рот третьего бата
льона старший лейтенант Головченко в районе Ранкала удерживал со своей
ротой голую каменистую высоту, по которой финны долбили минометами. Кажд
ый час, даже каждая минута владения этой высотой имели исключительное зн
ачение для всей дивизии. Полковник Трубачев был поставлен перед необход
имостью даже пожертвовать людьми ради выигрыша времени.
Головченко держал высоту сутки, пока все люди не были перебиты. Головчен
ко имел телефонную связь с Шутовым и командиром полка. Между Головченко
и полковником шел в моем присутствии такой разговор по проводу:
«У меня осталось пятнадцать человек…»
«Держать высотку!»
«Осталось пять человек…»
«Держать высотку!..»
«Два человека и я…»
«Держать высотку!»
«Я один…»
«Держать высотку!»
Шутов стал доказывать полковнику, что оставлять там дальше Головченко б
ессмысленно, и полковник приказал отходить.
Головченко отошел на сто метров и был убит.
…А я помню другой случай, когда Трубачев, этот человек с железной волей, за
плакал, не стыдясь своих слез.
Это было, когда он получил приказ отойти за рубеж Суванта-Ярви. «Я клянусь
, что могу хоть год держать этот рубеж!.. Ведь это же прекрасный рубеж!.. Разр
ешите мне не отходить!..» Но высшие стратегические соображения требовали
отхода, и приказ был подтвержден: надо было выровнять линию фронта. И Труб
ачев, сказав: «Есть», прижал ладони к лицу, и по его пальцам побежали слезы
… Ну и вы понимаете, к а к потом дрался полк? Прямо скажем: эти слезы финнам с
тоили большой крови!
О том, как дрались другие люди полка, по записям, сделанным мною, можно нап
исать книгу!
461-й стрелковый полк с горсткою пограничников и поддерживающая их артилл
ерия не дали врагу распахнуть дверь в узкий коридор между государственн
ой границей и Ладожским озером.
После первых, продолжавшихся десять суток, боев эта дверь только чуть-чу
ть приоткрылась, но не была сломана. Село Кирконпуоле оказалось той двер
ной петлей, стальной осью которой стал 3-й батальон Шутова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93