Комиссар расцеловал Бориса, поздравил его с седьмым лично сбитым фашист
ским самолетом: ведь он сравнял свой счет с Константином Алексеевым и ра
зделил с ним славу лидеров истребительной авиации Черноморского флота.
Вечером ночные полеты не намечались. Летчикам разрешили отметить День а
рмии и флота. Чествовали Бабаева. Командующий тоже поздравил его с побед
ой, сказал, что представил Бориса к правительственной награде.
Домик у дороги при въезде на мыс Херсонесский наполнился веселым многог
олосьем. Летники пели под гитару, плясали под баян, а Бабаев отсыпался.
Тут, как на грех, приехал из газеты корреспондент, нашел Бабаева, попросил:

Ц Расскажите, товарищ капитан, как вы сегодня «хейнкеля» сбили.
Бабаев, не отрывая от подушки головы и не открывая глаз, ответил:
Ц Сбил дядя Егор.
Корреспондент повторил свой вопрос несколько раз, но ответ был тот же:
Ц Сбил дядя Егор.
Когда корреспондент отстал от него и отошел от койки, Бабаев приоткрыл о
дин глаз и рассмеялся. Борис страшно не любил фотографироваться, а особе
нно, чтобы о нем писали в газетах. Его пугали громкие слова.
Ц Что делать? Ц жаловался корреспондент комиссару эскадрильи. Ц Мне б
ез этого материала нельзя в редакцию возвращаться. В номер. Вы понимаете,
в номер.
Батько Ныч завел его в свою конуру, усадил на табурет и вкратце рассказал,
как все было. А потом порылся в тумбочке, нашел любительский фотоснимок: Б
абаев у своего самолета, и отдал его корреспонденту.
А наутро Бабаев увидел себя в газете. Сверху крупными буквами в три строч
ки Ц заголовок: «Слава отважному летчику капитану орденоносцу Бабаеву,
сбившему вражеский торпедоносец!»
Заметка у снимка была небольшая и без подписи. А в конце Ц те слова, котор
ых больше всего боялся Бабаев: «Слава герою-летчику!
Слава отважному соколу капитану орденоносцу Бабаеву, уничтожившему се
мь фашистских самолетов.
Летчики-черноморцы! Деритесь с врагом так же отважно и бесстрашно, как ка
питан Бабаев!».
Борис ходил с газетой по землянке и каждого спрашивал, заглядывая в глаз
а:
Ц Кто рассказал?
Ц Ты, Ц бросил Ныч. Ц А разве не помнишь?..
Утром 2 июня новый страшный огонь обрушился на наши позиции. Стало ясно: ги
тлеровцы начали третий штурм Севастополя.
То, что последовало далее, ошарашило даже видавших виды гитлеровцев. Пот
рясенный фон Манштейн записал в дневнике: «То, что далее последовало, был
о последним боем армии, который не мог изменить ее судьбы. Даже для сохран
ения чести оружия этот бой был бы излишен, ибо русский солдат поистине ср
ажался достаточно храбро!..».
Но эти непонятные русские дрались. И как! «Плотной массой, Ц это рассказ
того Манштейна, Ц ведя отдельных солдат под руки, чтобы никто не мог отст
ать, бросались они на наши линии».

Открылась последняя страни
ца Севастопольской эпопеи

Истребители с Куликова поля не успели рассеять одну группу немецких бом
бардировщиков, как прорывалась к Севастополю другая. Третья, седьмая-со
тни «мессершмиттов» и «юнкерсов» шли на город.
Перед вылетом нашей эскадрильи пришла на стоянку военфельдшер Вера Так
жейко.
Как только истребители легли на курс, Вера, не обращая внимания на артилл
ерийский обстрел аэродрома, забралась с механиками на капонир и оттуда н
аблюдала за воздушным боем. И, как всегда бывает, где соберется больше тре
х человек, все смотрят молча, а один комментирует свои наблюдения вслух, б
удто другие видят не то же самое. Нашелся свой комментатор и на капонире.
Смотрите, смотрите. Наши с «мессерами» схватились. Четверка оторвалась.
Догоняет «юнкерсов». «Чайки» выходят из игры.
Ц Да ладно тебе, Ц попытался остановить комментатора Бугаев.
Вера улыбнулась, должно быть, вспомнила в связи с этим что-нибудь свое и н
езаметно слезла с капонира, а голос комментатора доносил до нее свежую и
нформацию:
Ц Двое сзади атакуют «юнкерса». Один сверху, другой снизу. «Юнкерс» зады
мил, падает… Последние слова догнали Веру на земле. Она выскочила из-за ка
понира, чтобы взглянуть на падающего «юнкерса» и замерла: вслед за горящ
им немецким бомбардировщиком падал истребитель. Me-109 или Як-1?
А истребитель перестал падать. Он быстро снижался над морем. Тянул к Херс
онесскому аэродрому.
Ц Не дотянет.
Вера бросилась навстречу теряющему высоту самолету. Бежала так, как ни н
а одном кроссе еще не бегала и не слышала позади себя топота кирзовых сап
ог и подкованных яловых ботинок Ц её догоняли товарищи. У берега перепр
ыгнула через валуны Ц море стало на ее пути. А самолет был уже совсем близ
ко. Он шел у самой воды. Вот-вот заденет консолью гребень волны и разлетит
ся на куски.
Когда механики добежали до валунов, на камнях валялась сумка с красным к
рестом и флотская девичья форма, а маленький доктор быстрыми саженками п
лыла к искусно приводненному «ЯКУ», по фюзеляжу которого бежал к хвосту
капитан Калинин. Он прыгнул в воду, отплыл, чтобы не засосало его в воронку
тонущего самолета и больше не двигался, словно ждал, пока подберут его, ка
к на земле, санитары.
На берегу Вера перевязала ему раны, оделась. Калинин пришел в сознание. Ц
Как же я доплыл! Ц удивился Иван Куприянович.
Ц Так и доплыли, Ц засмеялась Вера. Ц Только не пытайтесь вставать. Вы п
отеряли много крови…
Сколько раз за войну маленькому храброму медику приходилось говорить э
й слова раненым, сколько жизней она спасла, сколько ран перевязала! Ведь В
ера Такжейко познала все ужасы отступлений и радости побед, прослужив в
армии вплоть до 1946 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64