Мотор тянул, управление слушалось, глаза видели Ц их спасли большие лет
ные очки. А видели они на фоне вечернего неба выходящих из атаки «мессерш
миттов». В их направлении я уже набирал высоту. И Любимов прибавил газу, за
драл нос машины. От перегрузки закружилась голова Ц раньше такого не сл
учалось. Выровнял самолёт. В правой бурке хлюпало, и он понял Ц кровь. Ног
а немела. Саднило лицо. Он снял перчатку, провел по лицу ладонью, и на ладон
и-кровь. Надо было немедленно перевязать ногу, остановить кровь, но в возд
ухе это невозможно. До дому не дотянуть. И он пошел на снижение. Две вспышк
и, два попадания в самолет командира заметил и я. «Запятые» Ц дымовые штр
ихи трассы Ц подбирались к моей машине. Я выскочил из-под атаки вправо и
круто полез вверх перехватить противника на выходе из пикирования, но не
успел. «Мессершмитты» вышли из атаки раньше, чем удалось развернуться в
их сторону, и ушли с принижением на север.
Они появились снова, когда я кружился над идущим на посадку Любимовым. По
пытались было атаковать его, но я повернул им навстречу, в лобовую, и атаку
сорвал. Немцы еще покружились немного, а когда Любимов приземлился в сте
пи между копенками, улетели. Я видел как комэск выбрался из кабины, отстег
нул парашют и направился, прихрамывая, к рядом стоявшей копне. Бензин в мо
их баках был на пределе и надо было поспешить домой, чтобы быстрее выслат
ь машину за командиром.
В небе было еще светло, а на земле быстро темнело. Потрясенный случившимс
я, я не сразу обратил внимание на несколько то тут, то там догоравших в сте
пи костров. Лишь километрах в десяти от аэродрома отчетливо увидел вдруг
, что издалека мигавший костер, не что иное как разбитый, обгоревший самол
ет. И тогда понял, что те, разбросанные по степи, тоже не просто костры, а сби
тые самолеты. Не «петляковы» ли? Но «петляковы» ушли левей. От страшной до
гадки Ц не свои ли Ц стало в кабине жарко. Я спешил домой на максимальной
скорости, а казалось, что мотор еле тянет. На приборы не смотрел, привык чу
вствовать машину всем телом.
Садился Ц видел землю, а пока дорулил до стоянки, совсем стемнело. Торопл
иво выключил мотор, крикнул:
Ц Машину! Скорей машину. Любимова сбили!
С этой минуты в течение суток эскадрилья, потерявшая командира, не знала
покоя. Машина ушла. Я как заместитель комэска обязан был остаться на КП. Не
покидали командного пункта и все летчики. Доложили о случившемся генера
лу Ермаченкову, звонили в наземные войска района приземления Любимова. С
рассвета уходили на задания, возвращаясь с которых я дважды залетал на м
есто подбитого самолета. Но там уже никого не было.

* * *

Любимов приземлился удачно, с выпущенными шасси. Подрулил ближе к копне,
чтобы удобнее разместиться, перевязать рану. Отошел от самолета и переду
мал Ц чего доброго уснешь там и не найдут. А что за ним приедут, Ц не сомне
вался, знал, как только я долечу, сразу же вышлю кого-нибудь на машине.
Он вернулся к самолету. Чтобы не истечь кровью раньше, чем его найдут, торо
пливо снял с реглана пояс, туго затянул им раненую ногу выше колена и лег п
од плоскостью крыла на спину, положив голову на парашют. Раненую ногу при
поднял на колене левой. Острой боли не чувствовал. Лежал спокойно, разгля
дывал заклепки на обшивке центроплана. Руками механически мял на корню с
ухой ковыль. Прикидывал, через сколько минут вышлют с аэродрома машину, з
а сколько она пройдет двадцать километров по ночной степи. Скоро станет
темнеть…
Послышался гул самолетов. По звуку Любимов определил, что их всего два, дв
а «мессершмитта».
Отдаленный гул вскоре перерос в нарастающий рев моторов, часто застучал
и пулеметы и реже, но сильнейЦ роторные пушки. С визгом забарабанили по с
амолету пули и снаряды. Здоровая нога не удержала раненую, упала. Острая б
оль током пронзила тело. Любимов приподнялся на руках и не увидел на лево
й ноге бурки, и самой ноги чуть ниже коленки не было, хлестала кровь. Но соз
нание оставалось ясным. Он торопливо расстегнул реглан, снял ремешок от
кобуры и также торопливо стал туго наматывать его выше колена, а слух ост
орожно следил за звуком фашистских самолетов: уйдут совсем или вернутся
… Уйдут или вернутся…

* * *

Он опять лег на спину. Чтобы меньше потерять крови, положил культю на подн
ятое колено раненой ноги. От залива потянуло прохладой. Зашевелилось при
бившееся к копне перекати-поле. У колеса зашептал колосьями ковыль…
И снова гул моторов распорол тишину. Сердце застучало гулко, гулко и где-т
о в висках. «Мессершмитты» развернулись. Быстро передвинулся на локтях,
выглянул из-под крыла. Теперь стервятники шли в атаку с его стороны Он схв
атил парашют и метнулся на четвереньках под другую плоскость крыла. Еще
раз выглянул, прикинул прицельную линию и вероятное попадание и, нырнув
в створ мотора, сжался комом за колесом шасси. Только он укрыл голову пара
шютом, как снова застучали по плоскостям, по фюзеляжу пули и снаряды, засв
истели осколки. Надрывно взревели на выходе из пикирования моторы.
…Жив… Любимов руками поднял каждую ногу, пристроил на колесо. Лежа на спи
не, смотрел вслед удаляющимися истребителям. «Стервятники. Неужели еще…
».
Они возвращались еще дважды. Потом на малой высоте скрылись.
На земле совсем стемнело. Любимов устроился насколько мог удобней, стал
вслушиваться в густую темноту Знобило. В октябре ночи в крымских степях
очень холодные. А может, от потери крови и от всего пережитого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64