– Ясненько… – протянул Роксолан, приседая на бортик.Нога его уперлась во что-то твердое. Нагнувшись, Лобанов поковырялся в песке и выгреб забавную статуэтку – модель царской колесницы, запряженную обезьянами, с мартышкой-возничим. Да-а… Крепко «любили» и чтили Эхнатона в народе!– А вас за что повязали? – спросил Лобанов.– Как за что?! – комически изумился Паулус. – Мы ж римские граждане! Стало быть, повинны во всех их бедах. А я двадцать лет мерз в северных лесах, колошматя вонючих германцев! Вот и решил поселиться там, где всегда тепло. Приехал сюда с друзьями из Молниеносного, Железного, Второго Вспомогательного… Получил участочек, усадебку отстроил, благо было из чего… И на тебе – бунт! А я-то здесь при чем?! Налоги с вас дерут? А мне с тех налогов ни асса ломаного не перепадает! Что вы на меня-то лезете?! Да их разве убедишь! Машут дубинами, глаза на лоб… Спасибо, – переменил он тему, – вовремя вы подоспели. Иначе висеть бы нам и вялиться… Быстро вы, однако!– Да мы-то проездом, – усмехнулся Сергий. – На север плывем, Зухоса воевать!– Зухоса?!– Его, крокодила… Может, тоже, тряхнете стариной?Улыбки заиграли на лицах ветеранов – потянуло, видать, к мечу и прочим прелестям походной жизни. Жизнь армейская трудна, но отпечаток оставляет на всю оставшуюся…– А чего? – ухмыльнулся Паулус. – Я лично – за!– Я тоже! – решительно заявил его сосед, что сидел в одной связке.– Все идем! – закричали ветераны хором. – Хватит с нас этих Зухосов! На кукан крокодила! Острогу ему в бочину! Барра!Так отряд римлян в «Добровольческой армии» Лобанова пополнился бравыми ветеранами.Примчался Эдик и доложил, что местность прочесана, есть пленные. Заварушки случались, но без последствий для добровольцев.– Так что, босс, – заключил он бодрым голосом, – «Проверено! Гоблинов нет!»– Вот и ладушки… – проворчал Сергий. – А то я притомился уже вязать и решать… Давайте поспим, сколько там нам осталось, и погребем дальше…
До когорты «Добрармия» числом не вытягивала, но полных четыре кентурии насчитать в ней можно было. И это не считая манипуляриев с трирем, но этих Сергий старался не учитывать – все эти договоренности с магистром отдавали малохудожественной самодеятельностью. Вот подутихнет у Валерия Юлия горе, и одумается магистр, решит возвернуть триремы обратно… Что тогда? А поймут ли его порыв наверху? Поддержат ли? Ой, как бы чего не вышло…Да и добровольцы его… Кто они? Зачем пошли за ним? Да, кто-то вступил в ряды по настроению, под влиянием эмоции, но время утишит любой, даже самый сильный порыв. В Уасете они Зухоса ненавидели, и были готовы броситься на Крокодила, аки львы рыкающие. Но ведь никакого запала не хватит до самой Дельты, и чем поддерживать горение энтузиазма? Что, накручивать бойцов, как большевистские комиссары? «За Родину! За Адриана!»? Скорее всего, эмоционалы скоро скиснут, и начнут дезертировать. Ночью, втихушку, ибо в светлое время срамно будет…Но далеко не все руководствовались чувствами – половина, если не больше, идут на войну за добычей. В Дельте-то не одна Буколия. Дельта – места богатые, весь Нижний Египет, по сути, сплошная Дельта. Есть кого пограбить… Мимоходом. И можно ли таким людям доверять? Положиться на них можно ли? Выходило, что по-прежнему надеяться стоило лишь на себя, да на контуберний…С такими мыслями и плыл Сергий Роксолан.
…Канал, который римляне называли Амнис Траянас, был прокопан еще при фараоне Нехо, том самом, что отправил финикийских мореходов в экспедицию вокруг всей Ливии, как тогда называли Африку. Власть менялась, но почти каждый царь или завоеватель брался за расчистку канала – и Дарий, и Птолемей, и Октавиан Август, – уж очень выгодно было иметь прямой путь в Аравию, Индию и таинственную страну Сер, откуда привозили шелк. Канал начинался в Заливе Героев, крайней западине Эритрейского моря, вклинившейся между Синаем и Восточной пустыней. Отсюда он выходил к Горьким озерам и порту Суккот, где липкая жара Лазурных Вод, как называли море Эритрейское египтяне, сдувалась зябким синайским ветром. Канал расширялся до девяноста локтей, пересекая пустыню, перетекая меж унылых холмов, и вливался в Нил немного севернее Мемфиса. Устье Амнис Траянас, где стоял поселок Вавилон и крупный порт, защищала римская крепость.Но два груженных гаула римляне не задержали: Зухос отвел глаза стражам, внушив им, что трюмы его кораблей забиты вонючими шкурами. Таможенники из канцелярии квестора брезгливо зажали носы, сказали «фу-у!» и поспешили удалиться. И гаулы неспешно выплыли на просторы широко разлившегося Нила…
– Это они! – закричал Иоанн, тыча пальцем на сверкающий разлив, куда выгребала пара широких, крутобоких кораблей. – Это Зухоса корабли!Сергий сложил ладони рупором и прокричал:– Публий! К бою!Триерарх, лениво жмурившийся на солнце, мигом преобразился. Посыпались приказы, забегали матросы и манипулярии.С вечера намоченные шкуры снова устлали палубы «Сераписа» и «Геркулеса», паруса были туго скатаны и помещены в чехлы, а мачты команда дружными усилиями опустила и уложила на палубу – больше ничто не мешало бою.– К оружию! – заорал Сергий.Контуберний и римляне-ветераны живо натянули панцири и шлемы, опоясались мечами, и стали ждать решающей схватки. Сергий мысленно торопил гортатора, колотящего по барабану: «Скорей, скорей!» Но гребцы и без того старались, выжимая максимум.Гаулы из неразличимых пятнышек выросли в кораблики, в корабли, приблизились на перестрел…– На каком, интересно, Зухос? – задумался Эдик.– Будем считать, что на переднем! – решил Сергий.«Серапис» выбрал для удара именно передний гаул, и понесся, набирая разгон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107