Три тени бесшумно расплылись в темноте.– Так, я на борт, – сказал Зухос. – Свистну – поднимайтесь.– Да, господин… – прошелестело в ночи.Жрец-вор, жрец-насильник спокойно подошел к перекинутым на берег сходням и поднялся на борт триремы. Дозорный, дремавший рядом, тут же вздрогнул и спросил голосом, четким спросонья:– Стоять! Кто таков?– Я – Зухос! – последовал невозмутимый ответ.– Стоять… – нерешительно повторил дозорный, молодой еще парень из иллирийцев.– Меч при тебе? – скучно спросил Зухос.– При мне…– Приставь его острием к груди, а рукояткой к мачте… Приставил? Вот, молодец! А теперь дотянись до мачты руками, обхвати ее и резко подайся вперед!Парень исполнил все в точности, и гладий вылез у него из спины. Оглядевшись, Зухос спустился ниже, в духоту гребной палубы. Там тлел огонек в плошке, почти не давая света, но поглощая и без того спертый воздух.– Здорово, ребята! – громко поприветствовал рабов Зухос. – Подъем! Нечего дрыхнуть!Гребцы заворочались, зазвенели цепями, ропот поднялся, сменяясь злобными причитаниями и бранью.– Чего надо?! – раздался голос из темноты. – Ночь еще!– Я – Зухос! – провозгласил Тот-Кто-Велит. – Я пришел дать вам свободу и землю!Шум пробежал по всем палубам, покрываемый возгласами изумления и неверия. Зухос запалил от плошки просмоленный факел, стало светлее. Он увидел ряд скамей, сидящих и лежащих вповалку гребцов, худых и черных от грязи, толстые рукояти весел.– Короче, – сухо сказал Тот-Кто-Велит. – Мне нужна эта трирема, и я беру ее. А вам надо сделать следующее. Когда мои люди отчалят, вы по-тихому опускаете весла и гребете. Предупреждаю сразу – трирема потащит на буксире тяжелый корабль, поэтому работайте как следует!– И долго? – донесся с нижней палубы наглый голос.– Поднимемся чуть выше Уасета, и вы свободны! Сейчас вас накормят и напоят, и к делу…– Цепи бы снять! – пошли просьбы. – Все лодыжки стерло это поганое железо!– Потерпите – тут недалеко! Не буду же я цепи расколачивать под боком у римского лагеря! Торнай!Тихие шаги озвучили восхождение на борт.– Слушаю твой зов, мой господин… – послышалось смиренное.– Поднимайтесь! Икеда вернулся?– Да, дозора больше нет.– Отлично! Пусть Икеда и Леонтиск таскают провизию, кормят гребцов, а ты бери своих и дуй… сам, знаешь, куда!– Будет исполнено, господин…Зухос с облегчением выбрался на палубу. Над Египтом взошла луна, пуская по Нилу сверкавшую дорожку. Неподвижные листья пальм застили черно-синее небо. Из города докатывались звуки музыки, пьяные голоса горланили песни. Через гущу садов пробивались отблески костров. Город гулял.Тихий свист разнесся над водами гавани, и Тот-Кто-Велит встрепенулся. Он подозвал слуг, разбежавшихся по палубе, и послал их на корму.– Небсехт! Отдавай концы с кормы! Хойте! А ты с носа! Живо!Наклонившись над люком, ведущим в глубину гребных палуб, Зухос послушал множественное, жадное чавканье и хлюпы, и крикнул задушенно:– Подгребаем задним ходом!Весла опустились в воду почти без всплеска, загребли, и трирема медленно подалась назад. За кормой вырастала темная масса – священная ладья «Усерхат-Амон». Свист повторился.– Тормози! – крикнул Зухос приглушенно.Весла разом плюхнулись в воду, задерживая движение корабля. Корма триремы глухо стукнулась о нос «Усерхат-Амон». Заскрипело дерево.– Икеда! – послышался голос Торная. – Принимай!Буксирные канаты развернулись в ночном воздухе черными змеями и упали на палубу триремы.– Крепим!– У меня все!– У меня тоже!– Держится!– Готово, господин!– На руле стоят? – осведомился Зухос.– Хойте и Граник!– Вперед помалу!Гребцам было несподручно грести, не слыша ударов барабана и переливов флейты, отмеряющих такт гребли, но что только не сделаешь ради воли? Трирема медленно выгребала на реку, волоча за собой громаду священной ладьи.Зухос, довольно потирая руки, прошел на нос и свесился за борт. Там, сбоку от надводного тарана, имелся особый ящик – тутела. На тутеле торчала аквила с орлом, главный знак легиона, его знамя. Трирема была окрещена «Аквилой». Ну, пускай себе «Аквила»…Зухос нервно заходил по палубе. Корабли, идущие в связке, медленно одолевали речные воды. Рабы старались, гребли с силою, буксирные канаты натягивались втугую, но громадная «Усерхат-Амон» тормозила движение, словно божество упиралось, не желая покидать «Южный гарем» и вообще Уасет.– Потерпишь! – прошипел вор и убийца, ставший оскорбителем бога.…Плыли долго, почти до утра. В месте назначения Хапи описывал крутую дугу и тек прямо на восток, глубоко врезаясь в пустыню. От середины этой извилины до древней гавани Суу на берегу Эритрейского моря было немного более полутора сотен римских миль.Благословенное Половодье! Тихую воду у восточного берега пересекали длинные выступы зарослей тростника и папируса. На западном берегу тлели редкие огоньки в селениях.Трирема вошла в заросли папируса, как кол в мягкий речной песок. Следом протиснулась священная ладья. Потревоженная стена папируса затянула брешь, вздымая метелки на десять локтей и выше. Какая-никакая, а защита от нескромных глаз…– Торнай! – распорядился Зухос. – Рубите мачты и обелиски! Ломики при вас? – Слуги показали припасенный шанцевый инструмент. – Отлично! Отбивайте, отламывайте все золотое! Серебро и бирюза – потом! Начали!И застучали молоты, забили ломы. Затрещало дерево, зазвенел металл. Слышались возгласы:– Подсунь сюда!– Надави! Сильнее! Во!– Принимай! Эй!– А куда его?– Тащите на берег!Выстроившись цепочкой, слуги пошли мелкой водой до берега, таща на себе золотые отливки, листы золота, грубо скрученные в рулоны, золотые кованые решетки с вделанными кусками бирюзы и лазурита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107