) – Наше море. Так римляне называли море Средиземное.

– от Брундизия, давно уж скрывшегося из глаз за горизонтом, до далекой еще Александрии Египетской.На выпуклости главного паруса гордо значились четыре буквы – «SPQR SPQR (лат.) – сокращение от выражения. «Сенат и народ римский» – официальное название римского государства.

» – корабль был правительственным и направлялся в Египет по делу государственной важности. Впрочем, ни его экипаж, ни восемь пассажиров не выглядели отягощенными думами. Матросы-классиарии дрыхли в тени ветрил, а пассажиры загорали. Эдик Чанба, он же Эдуардус Сармат, устроил лежбище на полубаке, слева от столба, к которому был привязан перекидной абордажный мостик-корвус. С другой стороны лежал да покряхтывал Гефестай сын Ярная. Искандер Тиндарид нежился, свесив голову за борт и подмигивая кувыркавшимся дельфинам, а Сергий Роксолан удобно развалился на бухте якорного каната. Вооружившись чернильницей и песочницей, он корябал тростинкой-калямом по желтоватому папирусу и вид имел отрешенный. Четверо рабов – Регебал Дадесид из даков, венед Акун сын Олимара, египтянин Уахенеб Фиванец и галл Кадмар сын Каста – дремали, привалясь к скатке запасного паруса.– Искандер, – гугниво сказал Эдик, не отрывая щеки от палубы. – Не строй рожи китообразным! И чему тебя только в школе учили?– Учили старших уважать, – лениво отозвался Искандер, убирая с лица длинные волосы, наброшенные ветром. – Я тебя, между прочим, старше на тыщу восемьсот… с чем-то лет.– И это заметно! – с воодушевлением подхватил Эдик. – Какой-то ты у нас дементный стал. Пр-роклятые годы!– Рыбам его скормить, что ли? – сказал Искандер задумчиво. – Не, жалко… Ихтиологи мне этого не простят. Сбросить в море семьдесят кило высокотоксичных отходов – это ж экологическое преступление! Ладно, живи…– Спали вас Митра… Поспать спокойно не дадут! – проворчал Гефестай, переворачиваясь на спину и оглядываясь на Сергия. – Завидую я тебе, Лоб. Ноль внимания!– Они ж не могут не ругаться, – проговорил Сергий, продолжая писать, – порода такая…Он раскатал свиток и вычитал, правя ошибки:
«Меня зовут Сергей Лобанов. Мне тридцать три года…» – так начинались его мемуары.Сергий проглядывал корявые строчки, а в памяти оживали образы минувшего – заварушка в памирских горах, путешествие во времени, осада Антиохии, плен, рабство, школа гладиаторов, бои в Колизее, преторианский спецназ, заговор четырех консуляров, любовь и смерть Авидии Нигрины… Сергий длинно и тоскливо вздохнул, снова нашарил перо, макнул в чернильницу…
«…Новым префектом претории император назначил Квинта Марция Турбона Фронтона Публиция Севера, мужика крутого, но справедливого. Он нам с ходу, не садясь, выдал новое задание: отправляться в Египет, сыскать там одного типа по кличке Зухос и ликвидировать его на хрен. Эдик мигом стал возбухать: а почему сразу мы?! „А потому вы, – нахмурил брови Марций Турбон, – что этот типус, в смысле Зухос – враг государства и народа римского".Короче говоря, мутит воду Зухос, сбивает „вооруженные бандформирования" и готовит мятеж. Самое интересное, что Зухос этот не прост. Если верить Турбону, то тип этот – подобие Волан де Морта, пакостливый чародей и злой волшебник. Я понял так, что Зухос здорово владеет гипнозом и всякими такими штучками, как Вольф Мессинг. Того даже Сталин опасался, и совершенно зря – Мессинг был воспитанным человеком и скромным ученым. А будь у него гены негодяя? Зомбировал бы Иосифа Виссарионовича, Лаврентию Павловичу приказал бы застрелиться – весь СССР лег бы к его ногам…»
Сергий подумал, что бы еще такого написать, и склонился к пергаменту:«Премию императорскую мы потратили на дело – улучшили жилищное положение, переехав в соседнюю квартиру, побольше. Теперь у нас, у каждого, по комнате-кубикуле, а рабы ютятся в экседре… Шучу! Там такая экседрища… Хоть танцуй! Там мы, пока нас не будет, Киклопа поселили. Сдал Киклоп… Грива его поседела вся, и глаз потускнел. Худо Киклопу без Авидии… Никто его больше не окликнет нежным голоском: „Киклопик!"Лобанов зажмурился, пережидая прилив тоски, и вяло, пересиливая натуру, дописал: «Когда я его позвал, он сразу согласился. „Сейчас, говорит, только вещички перетащу…" И перетащил – три здоровых воза! Дорогущую мебель вывез из дома Нигринов – субселлии всякие, картабулы, кровати бронзовые… Одна моноподия чего стоит. У нее столешница из редкостного цитрусового дерева, и цена ей – триста тысяч сестерциев! Десять пудов серебра. „А чего такого? – бурчал Киклоп. – Имею право… Это наследство Авидии!"А я будто спорю. Так что сейчас наша квартирка обставлена, как в лучших домах Рима…»Сергий скатал папирус и сунул его в тубус. Хватит на сегодня… И задумался. А если археологу будущих веков повезет, и он эти мемуары откопает? Расправит дрожащими руками древний папирус, а там все по-русски! Нет, так дело не пойдет. Роксолан вынул папирус обратно, порвал написанное, а клочки выбросил в море.– Сползайтесь, тюлени, – проворчал он, – разговор имеется…– Мне отсюда хорошо слышно, – уверил его Гефестай, копаясь в бороде и не открывая сожмуренных глаз. Котяра на солнышке…– Подползай, давай! Не нарушай режим секретности.Гефестай вздохнул тяжко и перевалился, передвинулся на четвереньках. Опустился на колени и присел на пятки в манере индейского вождя.– Вас это тоже касается! – окликнул Сергий рабов. – Эй, угнетенные!«Угнетенные» живо приблизились и сели «во втором ряду», оказывая почтение «хозяевам». Для начала Роксолан провел политинформацию.– Рим давно уже облизывался на Египет, – начал он, – а когда его орлы закогтили-таки Нильскую долину…– Аки пиит глаголешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107