Трое его однокурсников, злобно и растерянно поглядывая на Эдика, облачились и вышли за Аркадием Ильичом. Походка их была нетвердой.
– Все о'кей, кэп? – заглянул в каюту Кленин.
– Нормально, – молвил Эдик. – Собирайся. Пойдем лед поищем.
– О'кей…

За льдом Настя не пошла – осталась помогать Ксене ухаживать за ранеными. Да и все равно пустолазных скафандров не хватило бы. Всего их насчитывалось шесть штук. Четыре были отданы полковнику Еселеву и троим планетологам-божедомам: они рыли неглубокие могилы и вырезали лазером надгробия или грубые кресты. Оставалась пара «Вээсок» и иволгинский БК.
Третьим «на разведку» напросился Вася. Его взяли. И поручили нести алюминиевые лопаты.
Выходили через малую шлюзовую. Внешний люк открывался лишь до половины, но пролезть можно было свободно.
Поверхность Моаны ничем особенным не поражала – похоже было на «родной» Фобос, только в светлых тонах. Солнце быстро всходило над близким горизонтом, тени укорачивались, уступая место неяркому сиянию. Росли световые пятна, вытягивались в полосы, смыкались в серо-жемчужное поле. Грунт под ногами напоминал глину, она серебрилась колючим пушком инея и медленно тускнела «на солнцепеке», но реденький парок зрением даже не угадывался.
– Вот, суки, – сказал Кленин со злостью, – смотри, чего понаделали!
Эдик обернулся, вознесясь на метр и медленно, как на дно, опустившись. «Солярис» стоял косо, но прочно, походя на старинную бочку из-под солярки, забытую на мерзлых камнях антарктического пляжа. Такую же битую, мятую, в рваных дырах. Нос корабля отсутствовал, напрочь отхваченный, – под звездами жалко сверкали размороженные трубы, корячился лонжерон с остатком гнутой обшивки, стыковочный узел крепко обжимал андрогины посадочного модуля. С андрогинов свисал остаток аварийного бота – кессон, раскрывшийся нелепым цветком.
Центральная часть лайнера была относительно цела, решетчатый аутригер, несущий сигару аварийного двигателя, торчал вбок, тверд и прям. Отброшенный в стороны реактивными струями песок образовал под АЯРД что-то вроде неглубокой котловины, увенчанной осыпающимися барханами.
Зато корма… В гармошку, в лепешку, всмятку. Титановая броня вывернута, шипастыми булавами торчат ручейки застывшего металла. Керамит, и тот расплескался. Еще бы… Разрушить отражатель при включенном двигателе! Кабы не гасительная камера, весь корабль превратился бы в мгновенную вспышку.
– Кто знает, как с лазером работать? – окликнул разведчиков кто-то из похоронной команды. – Капитан!
– А какая мощность?
– Так… Один и две десятых! Добавить?
– Да нет, хватит. А рассеивание?
– Четыре!
– Поставь лучше «два»!
Край могилы озарился розовыми вспышками лазера.
– Порядок! Пошло!
Эдик самодовольно улыбнулся. Приятно, черт… И никто не вспоминает о Грише Юсупове, о Тхакуре… (Когда он с Настей лазил по гидросистеме и ступил на тонкий лед тет-а-тет, язык сам развязался: срамно-де, не дрался-де с пиратами… Настя удивилась: «Нет, ну ты странный! – сказала она, изящно пятясь на четвереньках вдоль потерны с коммуникациями. – А что ты мог сделать против целой эскадры? Что, как те польские гусары, лупить сабелькой по „рейнметаллам“?»)
– Где этот лед искать… – донеслось ворчание Кленина, – черт его знает…
– Может, в трещинах? – предположил Вася. – Мы когда практику на Меркурии проходили, на дне разломов воду всегда искали – ну, там, где вечная тень. Вода, правда, как на Луне – с аммиаком пополам, с метаном… Замучишься потом сапоги чистить. Зайдешь в бункер – а во-они…
– Попробовать можно… Ладно, ищем трещину!
Поисковики отошли от корабля километра на четыре, и Эдик с опаской поглядывал на отвесные черно-рыжие откосы, запоминая форму вершин – не заплутать бы… Впрочем, кислорода хватит на то, чтобы обойти астероид вокруг – Моана в поперечнике едва дотягивала до сотни километров. Идешь, будто кто тебя на помочах ведет. Шаг сделаешь – и минуты три летишь, пока не коснешься грунта. Прыг-скок, и полкилометра одолели.
За кряжем поисковики увидели пильчатый вал кратера. На западе вал исчезал за горизонтом, а на востоке под его обрывами громоздились черные непроницаемые тени. С ними смыкалась широкая черная расселина.
– Давайте я слазаю! – вызвался Вася.
– Давай, – согласился Эдик.
– Держи, – Кленин протянул Васе тросик, – карабин зацепи только.
– Да здесь нестрашно…
– Все равно зацепи…
Эдик с Клениным держали тонкий трос, а Вася спустился на самое дно, узкое, ямистое, запорошенное пылью.
– Пусто! – зачем-то крикнул он, облазив трещину. – Камень, пыль, щебенка!
– Держись!
Вытащили пилота играючи, Эдик мог бы и сам это сделать одной рукой – местная гравитация позволяла.
– Ищем дальше? – спросил он, сматывая трос.
– А давайте обойдем кратер, посмотрим, что там, с той стороны?
– Пошли!
Эдик повесил на плечо почти невесомый моток и почувствовал вдруг колебание почвы. Или это ножные усиления БК дернулись? Да нет… Опять этот… вздрог.
– Вы ничего не чувствуете? – Он оглянулся и увидел медленно оседающий пылевой столб. Эдик открыл рот, но сказать ничего не успел – в пяти шагах от него ударил вверх фонтан пыли и камешков. Между Васей и Клениным жахнул еще один, повыше. Теперь почва вздрагивала чаще – будто по огромному барабану били и били колотушками, учащая нервный ритм.
– Метеоритный дождь! – заорал Вася и кинулся бежать. Подпрыгнул на высоту третьего этажа и плавно вплыл в мутное облако пыли.
– Стой! – крикнул Кленин. – Куда тебя понесло?!
Невдалеке словно хороший фугас подорвали – пыль, камни и комки реголита поднялись в черное небо серо-бурой тучей, всклубившейся строго вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139