Зеркало отражателя отбило лазерный луч, а плазменная пушка расстреляла малый перехватчик. Горящие обломки продолжили полет, рассыпаясь огненным веером. Ведомый пробился. С носа перехватчика, словно выглаженная молния, сорвался заряд плазмы. Фотонный бот, заходивший на посадку, попытался уклониться и добавил тяги. Опасно раскачиваясь в прецессии, стал уходить вверх. Поздно. Плазма оттяпала планетарные с левого борта. Ложась набок, десантный бот начал падать. Аварийные двигатели не дали кораблю разбиться и посадили на грунт, но это был его последний финиш. Перехватчик развернулся, ловя следующую цель, и тут на нем скрестились лазеры уже севших ботов. Лучи располовинили МП, порезали на дольки, испарили все до последнего кусочка.
Ковальский, обливаясь потом, ударил по клавише «Огонь» и ринулся с боевого поста. Он бежал по длинному коридору и мысленно обрывал лепестки: успею – не успею – сожгут – уцелею… Сзади загрохотало, опалило жаром – трещали волосы, комбинезон жег спину. Выжав все из гудящих мышц и трещавших связок, Владек влетел в открытый люк. В глазах было черно, он замечал бледные пятна лиц, искаженных криком, но ни слышать, ни говорить не мог. Навалившись на люк, он захлопнул его, чьи-то руки закрутили штурвал, а через четверть секунды в толстую дверь ударил убийственный гром.
– Лифт! – прорезался голос у Ковальского. Он задохнулся.
– Спускается! – крикнул Гоша.
Люк хлестнул теплом, крышка быстро наливалась темно-красным светом, словно дверца раскочегаренной топки, и выдувалась пузырем, расползалась трещинами… Открылась кабина бронированного лифта. Невыносимо долгое мгновение Ковальский ожидал звона лопнувшего люка и волны металлокерамического кипятка… Сжавшись со всеми в тесной кабине, он каждым нервом, каждой клеткой торопил задвигающиеся двери… Лифт пошел вверх.
Спотыкаясь, Ковальский вывалился из кабины и махнул рукой: идите, мол, я догоню. Он все предусмотрел и взял с собою. Все, кроме шлема. Где-то тут должен быть аварийный щит… Ковальский оторвал красную дверку и снял с крюка шлем. Нацепил. Достал кислородный баллон – одинарный, ну и хрен с ним… Привычным движением вставил баллон в захват-клапан. Башенку лифта тряхнуло. «Лопнул!» – подумал Ковальский.
– Не стойте! – крикнул он. – Бегите!
Внешний люк занесло пылью, его едва открыли. И вышли в ущелье, скорее даже в расщелину, зигзагом расколовшую мезу. Клекочущий свист зависшего бота слышался глухо, как спор у соседей через стенку – интонация понятна, а вот слов не разобрать. Клекот перебивался звенящим воем плазмы. И что там уже было жечь?
Ковальский пошел впереди и вывел маленький отряд в Прямой каньон – наезженную дорогу к станции «Соам». И куда теперь? На пепелище?
– Пойдем к стройке, – решил он, – а там видно будет…
С ним никто не спорил. Гуськом, друг за дружкой – женщины и Йенсен в середине – беглецы зашагали по пустыне. Они часто оглядывались назад, но ничего, кроме густого белого дыма за Блэк-Месой, не увидели. Еще одно дымное полотнище клонилось над станцией «Соам». Бывшей станцией…
А над всем этим – оранжево-красный купол неба, по которому с бешеной скоростью скользят пятнистые багровые тучи. Внизу было не лучше. По пустыне стремительно неслись туманные струи мельчайшей рыжей пыли, горизонт затянуло мутной красноватой дымкой. Пылевая буря.
Ковальский до того устал, что его уже ничто не пугало и ничто не трогало, даже прильнувшая на миг Маша и то, как она погладила его по рукаву. По крайней мере его простили… Это грело. А прочее… Заметят их с воздуха?.. Да, плохо им будет… Ничего, авось не заметят… Но пробивалась и гордость. Бот они сбили? Сбили – кувыркался так, что сердце радовалось. Еще один навернулся? Навернулся. Какие ж они беженцы? Они – отряд!
До стройплощадки «отряд» еле доплелся. Ковальский никогда еще не был здесь, и лес трехсотметровых колонн, шахт вертикальных и горизонтальных, ряды и ряды стандартных атмосферогенных агрегатов произвели на него сильное впечатление. В дебрях исполинских вышек, переплетавшихся в вышине мостами, галереями, платформами, Ковальский почувствовал защищенность – хоть сверху не видно…
– О, жизнь моя… – прокряхтел Клунин, плюхаясь на приступочку рядом с необъятным подножием обзорной башни. – Иль ты приснилась мне, зараза? Что делать-то будем?
– Не знаю, – честно признался Ковальский. – А что вы у меня спрашиваете? Что я вам?.. Пойду осмотрюсь…
Он встал, отряхнулся, дожевал брикет «пищи путешественника». Покривился – что это за путешествие с такой жратвой… Ни в голове, ни в заднице… Сощурившись, Ковальский осмотрелся. Два ряда башен-колонн уходили почти до горизонта, и каждая выше Эйфелевой. Они потрясали. Мало верилось, что это – дело рук, а не процессов какого-нибудь там горообразования.
«Какие дела ворочают! – думал Ковальский, ступая в чайную тень. – Планету благоустраивают! Мир строят! А тут эти… асассины недоделанные, аутло в пурпурных тонах… Ну что ты будешь делать! А и правда, что?..»
Он долго обходил колонну, перелез, энергично шевеля губами, решетчатую ферму и остолбенел: прямо на него шел Глеб Жилин. Целый и невредимый. А вдалеке стояли краулеры вразброс, ходили люди в походных комбинезонах… Живые!
– Привет, – сказал Жилин и протянул руку.

Глава 25
АСТЕРОИД МОАНА

«Солярису» явно повезло, подумал Эдик, глядя в западный сектор панорамного экрана. Прямо за исковерканной аварийной ракетой вставал острый скалистый пик, отливающий синим. Еще бы метр, и было б нам…
В противоположную сторону уходила каменистая равнина. Малюсенькое Солнце накладывало черные тени, отбеливало гребни кратеров, останцы и невысокий эскарп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139