Насмотришься еще на своего афанде!
– Поговорить уже не даст с человеком!
Толпа с хохотом провожала Габу, а тот весело скалил зубы. Некоторое время из бесконечного коридора Спу еще слышался его голос, вопрошающий «чертова медведя», куда тот так несется, и бас Гирина, советовавший «морану недоделанному» живее перебирать ногами.
Громыко поджал губы и просипел:
– Вот взяли моду… Только и знают, что ругаться…
– Не обижайте моего Максика, – весело сказала Марина. – Это все Габа на него дурно влияет!
– Да оба они хороши, – сказал Громыко. – Когда порознь – люди как люди, а как сойдутся… Все!
– Господа! – воззвал из коридора Йенсен. – Господа, особенно не расходитесь! Сейчас все идем на предполетный медосмотр!
Из толпы послышался вопрос: «А куда идти-то?»
– А вот так вот, по коридору, – любезно пояснил Йенсен, – до самого конца и налево, там будет кают-компания. Вот туда.
Добровольцы дружно повернулись и, беспорядочно клацая магнитными подковами, повалили в коридор.
– Пупа, пупа, пупа, пупа! – грянули в толпе «Марш добровольцев».
– Дзюмба квели капитоли камикадзе! – наяривали в первых рядах.
– Пи-пи, па-си-пупа! – подтягивали сзади. – Ква-кварель! Ква-кварель!
Йенсен открыл в конце коридора круглый люк, и все по очереди стали пролезать через него в кают-компанию. Это был обширный круглый зал со сферическим потолком. Рядышком с прозрачной переборкой, отмеченной красного цвета крестом, полумесяцем, молотом, колесом Сансары и звездой Давида, оболочку станции прорезал огромный круглый иллюминатор. Кто-то завопил:
– Тимка, смотри! Твоя Австралия!
– Bloody Bloody– «великое австралийское прилагательное», употребляется в значении «проклятый», «чертовски», в том числе и в хорошем смысле: «чертовски хорошая погода».Bloodygreat– чертовски здорово {англ.).

! – восторженно взвыл Тимофей Морган, рыжий и конопатый «осси» Осси – сокр. от англ. «австралиец».

, самый молодой метеотехник в группе. – Bloody great!
Жилин тоже подошел. Спу проплывала над Австралией. Песок пустынь светился очень чистым бледно-желтым цветом, леса на этом фоне казались темно-темно-бурыми, чуть ли не черными. Атмосфера была прозрачна до невозможности и полностью свободна от облаков, только какой-то стратолет, несясь на гиперзвуке, оставлял за собою прерывистый инверсионный след – зыбкий пунктир, зачеркивавший Квинсленд наискосок.
– Сугорин, Гупта, Черняк, пожалуйста! – раздался за спиной тонкий голосочек девушки-практикантки.
Все обернулись. Гупта замешкался и вошел к врачу последним, пропустив перед собой длинного как жердь Сугорина и плотного, долгорослого Гошу Черняка.
– Йенсен, Соловейчик, Родин – приготовиться!
Жилин занял очередь, а тут и неразлучная парочка появилась. Штурман и командир «Боры» ввалились в кают-компанию, словно из 3-го «Б» на переменку выскочили – сразу стало шумно и тесно. Габа хихикал, вертел головой и хлопал себя по бокам, а русский медведь о чем-то с азартом ему повествовал. «С виду – свирепый гризли, – пришло в голову Жилину, – а ведь по натуре своей – большой плюшевый мишка…»
– Кто крайний? – закричал Габа.
– Я, – отозвался Жилин.
– Мы за тобой, афанде! Ну-ну… – подбодрил штурман командира.
– Ну, что… – затянул командир, – было это аж в позатом году. Афросоюзу только-только передали две ядерные ракеты – старую «Шелонь» и почти что новую «Стрелу» – и меня к ним инструктором прикрепили. Ага… Ну, пока я доехал до Найроби, пока нас устроили в общежитии университета – деньги, считай, все вышли. Африка же, за все платишь наличкой – да, настоящими бумажными деньгами! Я с собой привез маленько, да все раздарил… (Добровольцы подходили и обступали Гирина.) И вот буквально на другой день мне приходит перевод на 500 рублей. Мой аванс. Ну, думаю, живем!
– А что это такое – перевод? – робко спросили из толпы.
– А… Ну, это когда деньги тебе по почте присылают. Как письмо. Ага… А почта там рядом, на Муинди Мбингу-стрит, ну, ты знаешь… (Габа кивнул.) Ага… Я туда. Так и так, говорю, вот, денежки мне пришли. Как мне их получить? И сую свою писульку. А за стеклом негритяночка, симпопончик такой, даже не обтянутая – облитая своим костюмчиком, тычет мне другую, чистую бумажку. «Хапана Хапана – нет {суахили).

, – говорит, – хапана». Сначала, мол, заполните. Ну, ладно, думаю. Достаю стило, пишу – фамилию вывожу, имя проставляю… И тут – стоп! «Личный номер в паспорте». Я-то совсем забыл, что паспорт нужен! Я ж его сроду в руках не держал, паспорт этот. Привык, что везде компы. А тут – здрасьте, приехали!
Ну, что делать, пришлось идти за паспортом. А теплынь такая на улице, джакаранды в цвету – тротуара не видно, все усыпано фиолетовым… Поднимаюсь я к себе, лап-лап по карманам – нету паспорта! Все сумки перешарил – нету! И ведь я же помню, что он у меня был! Нам их всем перед отъездом выдали – синенькая такая карточка, там стереофото мое – ну, все, как полагается, и вот на тебе! Неужто, думаю, посеял? Вот гадости!
Иду я на почту, руками вожу, вздыхаю тяжко – нету, мол, паспорта, тю-тю! Негритяночка мне посочувствовала, конечно, языком поцокала и говорит – тогда несите другой документ. Щас, говорю, моментом! Возвращаюсь в комнату, достаю членский билет Питерского Клуба Межпланетников и дую обратно на почту. Вот, говорю, билет. А негритяночка мне из-за стекла: «Хапана, хапана!» По членскому, втолковывает, можно на сумму до 50 рублей, а у вас целых 500! Нужно, вдалбливает, удостоверение личности! Ну что ты будешь делать! Я опять в общагу– искал, искал… Ну все перерыл – нету паспорта! Ну хоть ты тресни! Я на почту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139