Согласна ли она? Ну, об этом надо спросить саму Настечку… Спросить? Эдик вздохнул. Он не понимал, почему Настечка с ним. Версию о ее влюбленности он гнал от себя, не верил, что такой девушке, как Анастасия, может понравиться простой инспектор СОП – принцессы идут замуж за пастухов только в сказках, наяву же они составляют пары с их высочествами… Но вообще-то кто их знает, этих принцесс?..
Поев, он собрался поискать Настю, но Кленин окликнул его из кессона:
– А ты чего не собираешься?
– Куда? – удивился Эдик.
– Здрассте! Сегодня наша очередь!
– А-а… Я и забыл!
Это все Настя виновата, улыбнулся Эдик. Заморочила голову… Вчера Васька лед таскал с Сароняном и этим… сайгонцем. А после них они должны идти – с Клениным и Моховым. Профессор Мохов, с волосами, как из олова, уже в вакуум-скафандре, помахал капитану силикетовой перчаткой.
– Я щас!
Эдик быстро упаковался в свой боевой скафандр – привычный, «растоптанный», как старые шлепанцы. Настя выглянула из Ксенькиной каюты и помахала ему. Эдик изобразил что-то вроде воздушного поцелуя.
Профессор и карго уже ждали его в кессоне. Эдик задвинул за собой внутренний люк – замигала красная лампочка.
– Покрепче прихлопни! – посоветовал Кленин.
Эдик приоткрыл и с силой закатил крышку люка. Чмокнула блокировка, и лампочка погасла. Кленин откатил внешний. Пыльцой замерцали на свету кристаллики смерзшегося воздуха, и Солнце резко очертило тени на борту. Близился моанский полдень.
Эдик подхватил ручной лазер и вышел первым. Кленин с профессором поволокли сани из титанового листа.
Тропу уже порядком натоптали. Видно было, как дорожка – серая на черном – заворачивала за кратер, утыканная, как трасса слалома, тонкими вешками. На куполовидной горке Свартбаккен (как ее окрестила Хильдур Йенсен) трое в скафандрах поклонялись башенке пеленгатора. «Черную горку» признали самой удобной возвышенностью в Плоской долине (Васино авторство). Передатчик так и не собрали – не из чего было. По-всякому мудрили, но разобрать гель-кристаллический проц или нейтринный чипсет на запчасти – это примерно то же самое, что побрить тупым кухонным ножом реснички на инфузории-туфельке… Ну, хоть пеленгатор будет.
– А ты фидер подключил, балда? – слышалось в наушниках.
– Сам балда… А это что, по-твоему?! Мой… этот самый?
– А похож! Такой же серебристый, кольчатый…
– Допросишься… Ты тесты прогнал?!
Водовозы ушли в тень кратера, и голоса затихли.
– Слышь, кэп, – негромко позвал Кленин.
– М-м?
– А мы вообще сколько сможем продержаться?
Эдик помолчал.
– Теоретически… – затянул он. – Пока не иссякнет ресурс реактора. А…
– Это сколько? – перебил Кленин. – Ну, примерно?
– Полгода, – ответил за Эдика Мохов, – плюс-минус месяц.
– Да, – сказал Эдик, – а практически…
– Можешь не продолжать.
Они вышли к «прииску». Лед был только сверху, мутный и пузырчатый, ниже шел слежавшийся снег, похожий на кометный – такой же грязный и вонючий (если, не дай бог, внесешь на корабль). Кленин и Мохов взяли лопаты и перебросали реголит с пласта, очистив квадрат со стороной в четыре шага. Эдик, медленно водя лазером, подрезал блок снизу, потом прошелся сверху, подколол края. Кленин вставил лопату в щель, нажал и отвалил от пласта добрый кубометр монолитного снега. Свет искрился на глыбе, как будто она была из мрамора. Профессор уложил толстый брус на сани.
Солнце проходило зенит и высвечивало все складки на Красном кряже. Эдик зажмурился от солнечного блеска, и БК заботливо включил фильтр.
– Подмогни! – прокряхтел Кленин, шатая огромную глыбу льда. Веса в ней было – чуть, но масса развивала ту же инерцию, что и на Земле или Марсе.
– Щас, щас… – заторопился Эдик. – Подрежу…
– Как п-приваренная!
– Лопату сломаешь!
– Да сейчас… Пошла! Хватай снизу!
– Щас, перехвачусь…
– Ровнее ставь… Во!
Еще час работы – и на санях вырос целый штабель ледяных брусьев.
– Хватит, – решил Эдик, – а то не утащим.
Повесив лазер на спину, он впрягся, подождал «пристяжных», и под натужное кленинское «Вот мчится тройка удалая…» волокуша стронулась с места.
У пеленгатора на Свартбаккен уже никого не было видно, а на верху башенки разгорался и затухал гранатовый маячок. «Пошел пеленг!»
Тщательно сметя снег с ребристых подошв, Кленин откинул заслонку рядом с люком и «позвонил».
– Все спокойней будет, – сказал он, кивая шлемом на пеленгатор. – Не с Марса, так с Цереры-Главной… прилетят. Сигнал слабый, конечно…
– Но лучше, чем вообще ничего! – заступился профессор.
– Нуда… Да что они там, заснули, что ли?! – Кленин стал давить кнопку, ожидая, когда дрогнет борт и люк откроется, выпуская клуб ледяных кристалликов, но так и не дождался. Эдик ощутил подступающий страх.
– Тут что-то не то… – озабоченно произнес Мохов. – А ну, давай через грузовой!
Они сдвинули широкую пластметалловую штору, покрывающую люк третьей грузовой камеры, и вошли.
– Тут где-то аварийный вход должен быть… – сказал профессор, заглядывая меж пустых стеллажей. – Идите сюда!
Эдик одним прыжком оказался в закутке за разобранными сектейнерами. Мохов возился около маленького круглого люка.
– А ну-ка, вы попробуйте. Наверное, прикипел в вакууме…
Эдик взялся за штурвальчик и напряг мышцы. Кажется, пошло… Пошло! Раскрутив штурвал, он открыл залипшую дверцу и протиснулся в крошечный кессон. А уж как они умудрились залезть туда втроем – история умалчивает.
Страшась встречи с бедой, но и торопя события, Эдик открыл внутренний люк и пропихнулся в коридор. Это должно было быть коридором. Стояла полутьма, слабые пятна света пробивались сквозь колеблемую завесу, черной тучей заволокшую и пол, и потолок, и стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139