..
Из туннельчика вышла шумная ватага во главе с Берестовым. Одеты все были во что попало – от спецкостюмов для горных работ до пилотских комбезов. Шлемов тоже была целая коллекция – и круглых, и цилиндрических, и мягких «безразмерных» с твердым прозрачным забралом. Рога посшиблены, перепончатые уши оторваны, лишь кружки присохшего пластика еще оставались на гермошлемах. Навстречу Жилину шла какая-никакая, а бригада.
– Здоров, командир! – взревел Ричард. – Мы с тобой сегодня еще не виделись!
– Здоров, здоров… Вы как раз вовремя.
Наверху полыхнуло розовым. Скрежет и визг закружились по трубе шахты, посыпался мелкий горячий пепел.
– Слушай, Рич, – сказал Жилин, вглядываясь в тени на верхнем горизонте, шатающиеся во вспыхивающем розовым облаке дыма. – Объясни мне, почему ты в неработающих? Только без обид! Руки у тебя откуда надо растут, и с техникой ты дружишь…
Стоявший рядом Шарафутдинов осторожно хмыкнул. Ричард молчал. Дрожащее розовое зарево отражалось на его огромном шлеме.
– Кто бы мне это самому объяснил… – пробурчал он. – Думаешь, приятно в клиентах Фонда числиться? Все время будто подачку выпрашиваешь. А к работникам пристать… Помнишь, Рома, как мы по Москве шлялись, работу искали?
– О-о!.. – Рома помнил.
– И как? – поинтересовался Жилин. – Нашли что-нибудь?
– Экологи нас взяли – на лето. Лес сажали. С киберами больше мороки бы было, чем с нами. А мы что? Лопаты в руки, и давай… Только разве это работа? А учиться я два раза пытался – в ХАДИ поступал, потом в МАДИ… Но туда неработающих не берут. Даже если экзамены на десятки сдашь – конкурс ни за что не пройдешь! Ректоры для своих местечки придерживают, для детей работников…
– Не буду с тобой спорить, – проговорил Жилин, – но ректоры бывают разные…
– Так, правильно! – подхватил Ричард. – И я не спорю! Вон Вадик – помнишь Вадика? – обернулся он к Роману. Тот кивнул. – Поступил в Одесский универ с первого разу! Хотя там же, в Одессе, к Фонду прикреплен. Неработающий со стажем, так сказать. Сунул ректору какую-то бронзулетку эпохи скифов, фамильную реликвию – и поступил! Сейчас на четвертом курсе уже, наверное…
Жилин промолчал. Ситуация с неработающими приобретала новый цвет, неприятный и тошнотворный, гадостный. Слухи о продажности деканов и кадровиков ходили давно, но его этот рэкет пока что не касался никаким боком. Может, везло на хороших людей? Марина, правда, рассказывала, как один препод обещал ей поставить зачет через постель. Ну, Жилин показывал Марику пару приемчиков… Помогло.
– Да фиг бы с ним, с образованием, – проговорил Ричард. – Ведь не то обидно, что в вузы трудно попасть, а то, что все уверены, будто нам легко живется, раз все имеем даром! А что мы имеем? Бесплатное жилье? Да. Стандартные жилые модули в сотовых многоэтажках – их еще «ульями» зовут. Коттеджи строятся не для нас! Бесплатное питание? Да, хоть обкушайся! Стандартными блюдами по Линии Доставки. А на дверях ресторанов таблички висят – «У нас платят»! И так чего ни коснись – все у тебя, неработающего, по третьему разряду и второго сорта…
Жилин хмуро задумался.
Работники – неработающие, трудники – жруны… Не все так просто. Люди надвое не делятся. Наверное, кому-то выгодно так вот их divide, чтобы потом empire в полное свое удовольствие…
– Глеб Петрович, – проскрипело в наушниках. – Десять метров прошли уже. Трэба пепел убрать, киберы буксуют!
– Лева, ты?
– Я! Что, есть там рабсила?
– Есть… – прокряхтел Ричард, вставая. – Пошли поможем!
Ватага поднялась, отряхивая серебристые и черные силикетовые зады, и потопала гуськом за бригадиром.
– Пепел гребите прямо в ствол! – крикнул Глеб. – Ричард!
– Я понял! А лопаты… А, вижу!..
Ширкающие звуки, скрежет и затрудненное дыхание заняли прямой эфир. Непроницаемо-серые клубы пепла повалили из штольни, словно густой дым, только не вверх, а вниз, просыпаясь спекшимися комочками пережженного грунта. Все перемешались – покрытые одинаковым слоем пепла, шохо и хомо, жруны и арбайтеры, туристы и добровольцы, первопоселенцы и землежители вместе одолевали осадочные и метаморфические породы. Вместе справлялись сами с собой, бессознательно стирая различия, размывая стены непонимания и лжи. Трудные метры уравнивали. Идеально круглый туннель, выплавленный в горной толще, забитый клубящейся пылью, сотрясаемый воем и визгом плазменных резаков, был один на всех.
Часам к пяти вышли к Коциту-4. Шуйбэнь не ошибся в расчетах – пол туннеля оказался выше уровня воды почти на полметра. Озеро открывалось, заключенное в стенах грота, маленького, как зал ожидания на провинциальном вокзале, а сверху нависал неровный ледяной свод, увешанный сосульками. Между черной водой и стеклисто-молочным льдом висел холодный туман, было слышно, как падают капли. Сквозняк из туннеля скручивал сырую дымку, но не растаскивал вовсе. Неподвижная студеная вода покрывалась сеточкой ряби.
Жилин пробился сквозь вихри пепла, за коими тлели струи плазмы, и крикнул Соловейчику:
– Лева, убери мощность!
– Что?!
– Мощность сбрось!
– А, ага!
Грохот поутих. Лишь один кибер так увлекся проходкой, что не сбавлял визга, врубаясь эффекторами со всей дури.
– Лева! Успокой того диггера!
Робот получил пинка и запросил дальнейших указаний.
– Продолжай выполнять программу, дубина, но интенсивность сбрось на полста процентов!
– Приказ понял…
Из облака пыли вынырнул Ричард Берестов и оглядел берег Коцита-4, освещенный лучами прожекторов.
– Ух ты! – восхитился он и моментом перешел к делу: – Глеб, там этих… киберстроителей подвезли. Куда их?
– Пусть пока с тобой побудут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139