Музыка почти прекратилась, раздавались только тихое звучание дудочки и редкий, приглушенный бой барабана. Касающийся моего уха ствол бамбука издавал звук, похожий на журчание бегущей воды; сначала он был тихим, затем усилился, и вскоре мнеуже казалось, что сейчас меня понесет мощным потоком. Я открыла глаза и поняла, что бамбуковая палка была запечатана с обоих концов, а звук вызывает перекатывающаяся внутри нее галька.
– Все эти прелестные мелодии пробуждают духов, – сказала Сойла. – Они спят, дожидаясь того мгновения, когда мы явимся к ним и поможем проснуться. Вот почему я пою и рассказываю своим духам чудесные сказки. Точно так же я говорю приятное Хосе, чтобы понравиться ему.
Я перевела взгляд на Хосе, который уже переоделся и снова стал красивым мужчиной, и вновь посмотрела на Сойлу.
– Духи должны познакомиться с тобой, Линн, – продолжала она. – Нужно имя, чтобы они могли обратиться к тебе из своего мира. Большая часть духов живет в дереве капок, в воде и горах. Вот почему я обычно работаю на природе. Я верю в то, что мы действительно смогли тебе помочь, а теперь ты должна изучить пейзаж лика земли, который похож на обычную батарейку.
– На батарейку?
Да, потому что он вырабатывает и накапливает силу жизни, и это зависит от могущества твоих узелков и от того, насколько хорошо ты умеешь фокусировать свою силу. Мой лик земли, мой жертвенник, отличается от этого. – Она протянула руку к своему рисунку на земле и стерла его ладонью, а затем нарисовала другой прямоугольник, почти квадрат. Потом Сойла начертила вокруг него окружность и пометила ее словами «Север», «Юг», «Восток» и «Запад», написав их по-английски. В завершение она перечеркнула четырехугольник большим крестом и каждую его вершину обвела небольшим квадратиком.
– Четыре линии креста символизируют весеннее, лет нее, осеннее и зимнее солнцестояния, – сказала она и нари совала небольшой кружочек в северной части жертвенника. – Это Северный Ветер. Он прямой, слепой, неприятный и самый сильный из всех ветров.
Она изобразила еще один кружок на юге:
– Это Южный Ветер, ветер-воин. Добрый ветер. Наконец она нарисовала сплошной круг в центре.
– Это зенит, место человека, который находится в самом центре. Он гермафродит. Он безумен и силен. Женщина знания, Ла Сабия, называет гермафродита Безумной Женщиной. Мы движемся по лику земли по часовой стрелке, вслед за Солнцем. Безумной Женщине свойственно совершенное равновесие гермафродита. Она обладает силой и проницательностью ометеотля, божественной двойственности. Знаешь, в Мезоамерике женщины были хозяйками воды. Небо мужского пола, а земля – женского. Юг, Запад и Север – сухие, женские. Север и Восток – влажные, мужские. Это может показаться странным противоречием, но так уж оно есть. Луна живет в океане, Солнце живет в океане, из него оно поднимается вверх и возвышается над горами. Солнце – ребенок, муж и отец Луны. Ты должна знать движение Солнца, Луны и звезд, время солнцестояний. Понимаешь, в мире шамана все начинается с зенита, и это особенно справедливо в отношении жертвенника и пирамид.
Я не успеваю за твоей мыслью, Сойла. Пожалуйста, помедленнее, я окончательно запуталась. Сойла заерзала на своем коврике. Она взглянула на Хосе, тот кивнул в ответ, и после этого всех собравшихся отпустили. Выходя из хижины, каждый благодарил Сойлу. Когда все разошлись, Хосе и Агнес сели рядом и следили за происходящим через плечо Сойлы. Участок земляного пола, где она рисовала свои схемы, озарился солнечным лучом, проникшим сквозь открытое окно под потолком. Мне захотелось повторить все сказанное про себя, указывая на различные части круга, и Сойла будто читала мои мысли.
– Нет, это летнее солнцестояние, – заметила она.
– Значит, это зимнее? – сказала я.
– Совершенно верно.
Мы снова склонились на рисунком, указывая на его части и жестикулируя. Закончив это довольно трудноеповторение, я перестала путаться в порядке смены времен года в этом странном мире, мире Ла Сабии – женщины знания. Самый большой интерес вызывали у меня зенит и идея гермафродита.
– Сойла, самое необычное в том, – сказала я, – что эта схема не похожа ни на что другое. Думаю, такая концепция божественной двойственности нравится мне больше всего.
– Это не концепция. У тебя есгь склонность мыслить принципами и концепциями. Пока это продолжается, ты будешь ощущать только внешние формы, но не сможешь понять практического применения. Гермафродит представляет собой равновесие всего этого, он похож на точку опоры рычага. Однако помни, что он тоже безумен, и потому способен придавать миру новые формы.
– В этом и заключается самая захватывающая часть этой… ну, не концепции, а всего этого.
Сойла рассмеялась:
– Я приведу тебе еще один пример, – сказала она. – У майянцев есть тринадцать священных деревьев, и централь ное дерево – самое слабое. Парадокс заключается в том, что оно одновременно является и самым могущественным. Муд рецы говорят, что величайшая мудрость кроется в глупости. Впрочем, может быть, так говорят глупцы? Агнес рассказы вала мне о традициях ее народа, и там все наоборот – там верят в священного шута. Шут безумен, он может быть неп ристойным и подвергать сомнению любые существующие правила и убеждения, проверять их подлинность и правди вость – и уничтожать их. Шут слаб, но в самой этой слабости кроется его сила.
– Это нетот священный шут, который вступает в битву, сидя в седле задом наперед, со сломанным и изогнутым копьем в руке? Он обладает такой глубокой связью с Великим Духом, что без тени сомнений верит в собственную неуязвимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63