Она предприняла три или четыре бесплодные попытки и наполнила мусорную корзину скомканной бумагой. Наконец, к полудню у нее получилось то, что она хотела. Она набрала номер Хаскейна.
– Отлично, – сказал он. – Послушай, у меня обед в половине первого. Как насчет в два тридцать в моем офисе?
– Два тридцать?
– Да. Пока.
Карен повесила трубку и потянулась за своим жакетом.
– Куда сейчас? – спросил Доил.
– Обеденный перерыв, – Карен открыла сумочку, достала пудреницу и посмотрелась в зеркальце. – Как я понимаю, мы обедаем вместе.
– Сожалею, – Доил улыбнулся, извиняясь.
– Понимаю, – Карен спрятала пудреницу. – Мера предосторожности.
На площадке возле лифта краснолицый мужчина с рыжими усами стоял, прислонившись к стене, и читал раздел объявлений в газете. Он не обращал на них внимания, пока Доил не кивнул ему.
– Мы идем на обед, – сказал он. Человек поднял голову.
– Надолго?
Доил вопросительно посмотрел на Карен.
– Сорок пять минут. Внизу есть гриль-бар. Человек взглянул на часы.
– Я буду здесь, – сказал он Дойлу.
В лифте долговязый детектив откашлялся.
– Не имеет смысла играть в прятки. Думаю, лучше вам знать, что мы были вполне серьезны, когда говорили о вашей безопасности. Вашу секретаршу в приемной проинструктировали – если придет кто-то, кого она не знает, и попытается пройти в офис, то она пропустит его только с разрешения нашего сотрудника, который дежурит снаружи.
– Я полагаю, у вас и в гриль-баре свой человек?
– В этом нет необходимости. Это общественное место.
– Хорошо, – Карен улыбнулась. – В таком случае неважно, если мы пойдем в другое место.
– Чем плох гриль-бар?
– Там обедает слишком много людей из нашего офиса. Я буду чувствовать себя не так неловко где-нибудь подальше. Есть одно место, это, правда, всего лишь кафетерий, но там хоть на меня не будут глазеть.
– Как хотите.
Карен взяла салат, чай со льдом и порцию лимонного щербета. Но когда они с Дойлом нашли свободный столик и сели, ока почти не притронулась к еде.
– Я думал, вы голодны, – сказал Доил.
– Была. Пока не увидела это. – Карен показала на столик справа, за которым полный мужчина в льняном пиджаке читал свежую дневную газету. В глаза бросился крупный заголовок:

НАРКОТИКИ ПРЕВРАТИЛИ СОБАК В УБИЙЦ ТРЕТЬЕГО БЕГЛЕЦА ИЗ КЛИНИКИ.

– Это правда? – вполголоса спросила Карен.
– Да. Это результат лабораторных исследований.
– Как ужасно, – Карен обхватила ладонью стакан с охлажденным чаем. – Тони Роделл. Мне кажется, я слышала его пластинки. Я и не знала, что он был в той же клинике.
– Ваш муж не упоминал о нем?
– Я же вам говорила, я не виделась с Брюсом, пока он был там.
– Верно, я забыл, – Доил откусил хороший кусок от своего бутерброда с ветчиной. Карен отодвинула стакан, но ладонь хранила холод.
– Я все думаю об этом парне. Кто мог бы сделать такое? Доил прожевал, проглотил.
– Как сказать.
– Я знаю, это глупый вопрос, – Карен кивнула. – Убийства совершают разные люди. Я думаю, вы видели многих из них.
– Не очень многих. Согласно статистике, менее половины всех преднамеренных убийств в стране заканчиваются арестом. И только небольшой процент арестованных подвергают суду и приговаривают.
– Но мы же читаем все эти статьи о научных методах расследования…
– Разумеется. И у нас есть ученые-криминалисты, разное оборудование. Иногда все это срабатывает. И мы в таком случае отвешиваем поклоны. – Улыбка Доила была мрачной. – Но я вам скажу откровенно. В девяноста процентах случаев успешных расследований убийц полиции, что называется, подносят на блюдечке.
– Что вы имеете в виду?
– Либо он приходит и сдается, либо на него наводят.
– Информатор? Доил кивнул.
– Вот тогда-то и начинается настоящая полицейская работа – сбор доказательств для осуждения. Но сначала нужно произвести арест. И в девяти случаях из десяти он возможен только в результате наводки, – Доил пристально смотрел ей в глаза. – Я говорю не о профессиональных информаторах или даже свидетелях. Чаще всего это кто-то из близких – друг, член семьи, который знает или догадывается. Сначала они обычно решают молчать, но спустя какое-то время, когда успевают все хорошо обдумать, начинают понимать, что им следует прийти к нам. Что их долг – предотвратить повторение таких преступлений, если вы понимаете, о чем я говорю.
– Я понимаю, – Карен выдержала его взгляд. – Понимаю прекрасно. Но я не сделаю внезапного признания. Если вы ожидаете, что я скажу, что да, Брюс виновен, то этого не будет. Не потому, что он мой муж, а потому, что я не знаю. Вы понимаете это? Не знаю!
– Миссис Раймонд… Карен встала.
– Пора возвращаться в офис, – сказала она. Больше она не сказала ему ни слова до тех пор, пока они не вернулись в ее тесную кабинку на десятом этаже. Там она взяла эскиз и свой текст и направилась в холл.
– Мне пора к боссу, – сказала она Дойлу. – Его офис за углом в другом коридоре.
– Я вас провожу.
– Как хотите, – она подняла трубку и предупредила Хаскейна, что идет к нему. Доил молча проводил ее до двери кабинета Хаскейна.
– Вы идите, – сказал он. – Я подожду здесь, – он открыл ей дверь. – Послушайте, извините, что у меня это так прозвучало. Я не имел в виду…
– Я знаю, что вы имели в виду, – Карен прошла мимо него и захлопнула за собой дверь.
Эд Хаскейн сидел за столом. Он поднял голову и открыл было рот, но Карен опередила его.
– Я все еще в порядке, – сказала она, раскладывая эскиз и отпечатанный текст на столе перед ним. – И, я думаю, текст – тоже.
Какими бы комплексами он ни страдал, Хаскейн всю жизнь был влюблен в словесность. Именно интерес к семантике вывел его в начальники отдела рекламных текстов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32