О нем ничего не узнали, что было еще важнее. Все остальное было всего лишь упражнениями в навешивании безвкусных и злобных ярлыков – «маньяк-убийца все еще на свободе» и еще в таком же роде.
Он выключил радио и включил электробритву, купленную вчера вечером в аптеке. Глядя в зеркало заднего обзора, убрал с лица щетину. Потом достал из-под сиденья смену одежды. Хорошо, что в кошельке Гризволда было достаточно денег наличными, чтобы приодеться.
Прячась за кустами, он оглядел улицу. Начиналось обычное утреннее движение – люди направлялись на работу. Никто не смотрел в его сторону. Тем не менее он пригнулся и так, полулежа на сиденье машины, начал переодеваться. Вот было бы смешно, если бы сейчас его задержали за появление в общественном месте в неприличном виде.
Он надел брюки, потом вынул булавки из новой рубашки. Застегнувшись на все пуговицы, уже не таясь, сел на сиденье и повязал галстук, не отрывая при этом глаз от зеркала. Потом он переложил содержимое своих карманов в новую одежду, задержавшись ненадолго, чтобы пересчитать деньги в кошельке Гризволда. Тридцать четыре доллара. Не состояние, но достаточно, чтобы прожить день. Потом будут еще деньги и еще – дни.
Впервые он позволил этой мысли вырваться наружу. Она выжидала долгое время, выжидала, пока сцена не будет готова. Почему нужно ограничиться одним спектаклем? Нужно ли, чтобы это кончилось?
Устранение свидетелей замышлялось как мера предосторожности, и это было разумно. Но чего ради останавливаться на этом?
Мир полон кандидатов в небытие. Такие, как тот осел на радио, рассуждавший фарисейски о «маньяках-убийцах». Да и множество других.
Занятый этими мыслями, он достал из отделения для перчаток коробку бумажных салфеток и тщательно протер всю приборную доску, руль, зеркало заднего обзора. Завернув снятую одежду в обертку из-под новой, он сунул пакет под мышку и выбрался из машины. Теми же бумажными салфетками протер дверные ручки.
Какое-то время он следил за улицей из-за кустов, выждал момент, когда на улице не было движения, вышел на тротуар и пошел по улице. На ближайшем перекрестке свернул в переулок. Пройдя полквартала, остановился у ряда мусорных баков. Снова оглянулся вокруг и удостоверившись, что никто за ним не следит, поднял крышку одного из контейнеров и бросил в него сверток с одеждой, замаскировав его старыми газетами. Грязноватая работа, но цель оправдывает средства.
Покончив с этим делом, он вновь зашагал по улице. Где-то перед следующим перекрестком должен быть кафетерий. Там он поест, а потом надо будет обзавестись новой машиной – придется порыскать по аллеям и переулкам, где паркуются клерки и владельцы магазинов, пока он не найдет автомобиль с оставленными по небрежности ключами зажигания. Еще одна унизительная задача, но опять-таки следует помнить о конечной цели. О конце, который он уготовил другим.
Не убий! Заповедь господня. Но ведь никто ей не следовал. Судя по тому, во что превратили мир. Если бы Господь выставил свою кандидатуру для переизбрания, то с такими-то заслугами наверняка проиграл бы.
Убивать легко. Любой это знает. Рука прихлопывает муху, нога раздавливает жука. Фермерша сворачивает шею цыпленку. Рабочие на бойне дубинами глушат быков, режут визжащих свиней.
Следующий шаг – это, разумеется, война. Но об этом ему думать не хотелось. Убиение невинных.
Лучше подумать о справедливом уничтожении виновных. Это, в конце концов, была пьеса – пьеса с моралью, пьеса страстей.
Страсть. Слово отозвалось знакомым ноющим ощущением в паху.
Внезапно, без всякой причины, он вспомнил препарирование лягушки на уроке биологии в школе. Как наяву, предстало белесое брюшко твари, растопыренные лапки, судорожные движения под ножом.
А потом анатомический столик превратился в кровать, а лягушка стала Принцем – нет, Принцессой. Девушка с белесой кожей, ноги раздвинуты, извивающаяся под другим орудием пытки.
Разумеется, он знал, кто эта девушка.
И сегодня он ее увидит.

Глава 16

Когда Карен, одевшись, вышла в гостиную, она была удивлена, увидев там Тома Доила.
– Я думала, что увижу вас только во второй половине дня, – сказала она.
– Кто-то в участке напутал с графиком дежурства, один из наших не явился. Поэтому мне позвонили и попросили заступить вне очереди, так что я пришел сменить Любека.
– Он ушел?
– Около часа назад. Вы еще спали. Не было смысла вас беспокоить. Я подумал, что вам нужно отдохнуть. Карен кивнула и направилась на кухню.
– Хотите что-нибудь съесть?
– Я бы не отказался от чашки кофе.
– Через несколько минут.
Карен поставила кофейник, поджарила себе яйцо, вставила два ломтика хлеба в тостер, достала из холодильника апельсиновый сок. Привычные, доведенные до автоматизма действия успокаивали. Ей почти удалось убедить себя в том, что сегодня – обычный день.
С порога кухни Доил наблюдал, как Карен расставляла на столе посуду.
– Сегодня утром вы выглядите лучше.
– Я и чувствую себя лучше. – И это было правдой. Она действительно выспалась.
Кофе был готов. Карен наполнила две чашки, достала молоко, перевернула яйцо и выложила его на тарелку как раз к тому моменту, когда тостер выбросил гренки. Она поставила еду на стол, Доил уселся напротив нее.
Вкус гренков и сока, утренние лучи солнца, пробивающиеся сквозь занавеску, помогали обрести ощущение обычной, нормальной жизни. Вдруг Карен что-то вспомнила и начала подниматься со стула.
Доил поднял голову.
– Что-нибудь забыли?
– Газету. Ее оставляют за дверью.
– Я принес.
– Где она?
– Пожалуйста, миссис Раймонд, сядьте, – голос Доила звучал неуверенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32