Возможно, Присей приедет в следующую субботу.
– Я с большим удовольствием познакомлюсь с ней, – ответил Сидней.
– Ей только двадцать два года, но, мне кажется, она добьется успеха на сцене, если, конечно, будет много трудиться. До свидания, Сидней, и еще раз спасибо.
– До свидания, миссис Лилибэнкс.
И миссис Лилибэнкс медленно направилась к своему дому.
Когда она вошла в гостиную, ее взгляд упал на акварель, изображавшую вазу с цветами. Это была работа Алисии. Лист бумаги стоял на каминной доске, прижатый к стене фотографией в рамке. На фотографии была снята Марта с Присей, совсем еще крошкой. Интересно, чем сейчас занимается Алисия, счастлива ли она, спросила себя миссис Лилибэнкс. Она не сомневалась, что скоро получит от нее весточку. Возможно, Сидней знает, где она находится, но не говорит, так как Алисия хотела побыть совсем одна. В любом случае, миссис Лилибэнкс считала, что лучше не заводить с Сиднеем разговор о ней, если только он сам не начнет первым. Кажется, все это ему явно неприятно. Но почему же он все-таки улыбнулся?
В конце концов Сидней ведь писатель и бог знает, что творится у него в голове.
XI
В тот же вечер Сидней отправил матери Алисии письмо:
«9 июня.
Дорогая миссис Снизам.
Мне очень жаль, но я был вынужден давать ваш адрес в Кенте разным людям, так как был уверен, что Алисия находится у вас. Она хотела уехать на время из нашего слишком спокойного и грустного места, чтобы позаниматься живописью и побыть одной.
Алисия явно не желала сказать мне, куда собирается уехать, а может быть, она и сама этого не знала, но уверяю вас, что настроение ее в день отъезда было спокойным. Когда вы получите от нее какую-нибудь весточку, я буду очень признателен, если вы сообщите мне ее местонахождение, но только в том случае, если она сама не будет против. Знаю, она не хочет, чтобы я беспокоил ее некоторое время, потому я не вправе поступать вопреки ее желанию.
У меня ничего нового. Работаю, но, должен признаться, пока без особого успеха. Надеюсь, что и у вас с мистером Снизамом все в порядке.
Искренне ваш Сидней».
В три часа он отнес письмо на почту и потому только во вторник утром раздался телефонный звонок от миссис Снизам.
– У вас нет новостей от Алисии? – спросила она.
– Нет, я не…
– Когда она уехала?
– В позапрошлую субботу, второго июля.
– О, боже! Я уже обзвонила ее лондонских друзей, ее нигде нет, и никто не знает, где она может быть. Это мне кажется странным.
– Очень может быть, что она находится в Брайтоне. Вызнаете, она уже ездила туда на несколько дней три недели назад.
Сидней был уверен, что миссис Снизам знает об этом, ведь Алисия говорила, что отправила оттуда открытку своей матери.
– Боже! – произнесла растерянно миссис Снизам. Она извинилась и сказала что-то своему мужу, затем спросила: «Она не говорила, надолго ли собирается уехать?»
– Нет. Я думал, что на несколько недель… не знаю… Надеюсь, что вы не слишком расстроены.
– Но ведь это не похоже на Алисию: уехать вот так, никому не сказав куда?.. Одно дело хотеть побыть одной, но такая скрытность совсем не в ее духе. У нее были неприятности?
– Нет. Она сказала, что хочет уехать, вот и все.
Миссис Снизам помолчала, но Сидней услышал, что у нее вырвался вздох отчаяния.
– Вы ведь знаете, что Алисия не любит писать письма, – сказал он.
– Она всегда охотно писала своей матери. Скажите, Сидней, она не оставила вам адрес, куда можно пересылать ее письма?
– Нет. Ей пришло только три письма. И, кажется, ничего особенно важного.
– Я прошу вас, Сидней, сообщить, если получите что-нибудь от нее можете звонить за мой счет, ничего страшного. Вы остались совсем один?
– О, да.
Уж не думает ли она, что у него есть любовница?
– Всего хорошего и позвоните нам.
Сидней попрощался и положил трубку. Солнце ярко светило в окно гостиной. День был жаркий, даже слишком жаркий для Англии. Сидней подумал, что если бы он и в самом деле убил Алисию, разговор получился бы в точности таким же, и он без труда смог бы убедить мать Алисии, да и всех остальных в том, что она в Брайтоне. Возможно, она сейчас там и есть, лежит в шезлонге, погрузив ноги в песок, ее красивое лицо повернуто к: солнцу, глаза закрыты. В Брайтоне, наверное, сейчас замечательно. Тепло, легкий ветерок дует с моря. Тем временем Снизамы в своем Кенте уже забеспокоились. У них ведь никогда не было особых душевных забот. Мистер Снизам вышел на пенсию перед свадьбой дочери, у него было много денег и больное сердце, из-за чего, насколько помнил Сидней, ему нельзя есть мясо. Он страстно увлекался садоводством, выставка цветов в Челси оставалась для него главным событием года. Миссис Снизам, худая маленькая женщина, с головой ушла в местную политическую жизнь и благотворительность. Алисия была ее единственным ребенком. Что ж, совершенно естественно, что они начали беспокоиться.
Он принялся было читать следующую страницу рукописи, но тут же отложил в сторону и достал из ящика коричневую тетрадь. В нее Сидней когда-то записал две свои поэмы, вернее, набросал на скорую руку, намереваясь как-нибудь поработать над ними, но так никогда больше не возвращался к ним. Пропустив после второй поэмы пять чистых страниц, он написал:
«11 июля. Первый и, вероятно, далеко не последний разговор с миссис Снизам. Это был ее ответ на мое письмо, отправленное в субботу, в котором я сообщил об отсутствии и молчании ее дочери. Я удачно выпутался из такой ситуации, не ощутив в себе при этом никакого беспокойства. Любопытно, поведу ли я себя так же, когда мне придется встретиться с ней лицом к лицу? Она спросила о почте, приходящей на имя Алисии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74