так, мол, сударыня, не пойдет, он не из тех полицейских, что норовят пожрать и выпить задарма, он всегда платит за все, что съел и выпил, и неважно, при исполнении он или нет.
– Так скажите же, по крайней мере, что мне делать? – с тоской вопросила донья Лупе, сложив ладони как для молитвы. – Со мной разделаются не хуже, чем с тем несчастным. Разве вы не понимаете? Куда мне бежать? Куда податься? Разве я не оказала вам содействия? Вот и скажите, как мне быть теперь?
– Сидеть тихо, донья Лупе, – любезно отвечал лейтенант, кладя кредитки рядом со своим стаканом. – Сидеть тихо, помалкивать. Никто вас не убьет, никто не обидит. Живите как жили, а про все то, что видели, слышали и нам рассказали, забудьте. А пока до свиданьица.
Привычным движением он поднес пальцы к козырьку. Литума, позабыв попрощаться с хозяйкой, вскочил и поспешил следом. Выйти в это пекло, принять на себя отвесные удары солнечных лучей, не смягченных ни кровлей, ни навесом, – все равно что в ад попасть. Не прошли и нескольких шагов, а рубаха на спине уже промокла, в висках зазвенело. Лейтенант шагал легко, а Литума еле переставлял глубоко увязавшие в рыхлом песке ноги. Они миновали извилистую улочку – центральную магистраль, – выбрались на пустырь, двигались к шоссе. По дороге Литума замечал, что их провожают беспокойные любопытные глаза – целые гроздья голов торчали у окон, прячась при появлении полицейских. Литума был уверен, что лишь только они с лейтенантом уберутся из городка, все ринутся к донье Лупе и станут жадно выспрашивать у нее, что да как. Шли молча, о чем-то размышляя: впереди – лейтенант, шагах в трех за ним – Литума. На самой окраине шелудивая собака заворчала на них, ощерилась. На пустыре проворно сновали между камнями ящерицы – то прятались, то снова появлялись. Литума подумал, что по ночам сюда забредают и лисы. Должно быть, Паломино со своей возлюбленной слышали, как они воют и плачут, кружа у курятников и козьих загонов. Испугалась ли девушка, услыхав глубокой ночью этот голодный вой? Наверно, обняла Паломино, покрепче прижалась к нему, ища защиты, а он успокоил ее, нашептал на ухо что-нибудь нежное. А может, любовный столбняк был так силен, что им ни до чего не было дела и никакие звуки до них не доходили? Здесь ли, в Амотапе, впервые познали они друг друга? Или это случилось где-нибудь в окрестностях Пиурской авиабазы?
Когда вышли к шоссе, Литума был мокр как мышь, словно искупался в чем был. Он видел, что зеленые брюки и кремовая форменная рубаха на лейтенанте покрыты влажными разводами, а лоб вызвездили крупные капли пота. Ни одной машины. Лейтенант, покорствуя судьбе, пожал плечами, пробормотал «подождем». Достал пачку сигарет, угостил Литуму, закурил сам. Некоторое время они молча пускали дым, поджариваясь на солнцепеке, думали думу, глядели на посверкивание миражей – озера, ручьи, моря – в этой бесконечной песчаной пустыне. Грузовик, шедший в сторону Талары, не остановился, как ни махали они ему руками и фуражками.
– Когда я только-только кончил училище и служил в Абанкае, был у меня начальник, с которым такие вот шутки не проходили. Он бы на нашем месте достал пистолет да продырявил ему скаты. – Лейтенант с тоской поглядел вслед удаляющемуся грузовику. – Мы его прозвали Капитан Кобелио, очень уж был лют до баб. А тебе не хотелось бы притормозить этого мерзавца?
– Хотелось бы, господин лейтенант, – рассеянно отозвался «непобедимый».
Тот с любопытством оглядел своего подчиненного.
– Я вижу, эта история произвела на тебя сильное впечатление?
Литума кивнул.
– Все никак поверить не могу, хотя своими ушами слышал.
Лейтенант щелчком отправил окурок на противоположную обочину, мокрым платком обтер лицо и шею.
– Да, от такого рассказа и спятить недолго.
– Никогда бы не подумал, – сказал Литума. – Много чего я себе навоображал, да только не это.
– Ты хочешь сказать, что теперь досконально знаешь, как погиб Паломино?
– Более или менее, – пробормотал Литума и спросил с опаской: – А что? Вы – нет?
– А я пока что нет. Запомни на будущее, друг мой Литума: простых вещей на свете не бывает. Иногда кажется: вот она истина, истинней не бывает, а покрути ее так и эдак, рассмотри вблизи – и дай бог, чтобы от нее хоть половина осталась.
– Это конечно, – согласился Литума. – Но в нашем с вами случае все вроде бы ясно?
– Для начала скажу тебе, хоть ты и сильно удивишься, что вовсе не поручусь за то, что убийцы – полковник Миндро и младший лейтенант Дуфо, – задумчиво проговорил лейтенант без обычной своей насмешливости. – Пока мы знаем лишь, что это они разыскали и увезли Паломино.
– Честно признаться, – заморгал Литума, – меня даже не гибель его так огорошила. А знаете что? Я теперь только понял, почему он пошел в армию добровольцем – чтобы попасть на авиабазу, чтоб быть поближе к своей милой. Это ни в какие ворота не лезет! Чтобы парень, не подлежащий призыву, из-за любви на службу пошел?!
– Почему же это так тебя удивляет? – засмеялся лейтенант.
– Не верится мне, – стоял на своем Литума. – Я лично такого не видывал.
Вдали показался грузовик, и лейтенант отчаянно замахал рукой.
– Выходит, ты ничего не понимаешь в любви, – прежним, привычным, насмешливым тоном сказал он. – Я бы не то что в солдаты – в священники пошел, в мусорщики, я бы, если надо, навоз жрал, только бы быть поближе к моей толстухе. Так-то, друг Литума.
VI
– Вот она! Говорил я тебе! Вот она идет! – воскликнул лейтенант Сильва, крепче прижимая к глазам окуляры бинокля и по-жирафьи вытягивая шею. – Точна, как англичанка. Добро пожаловать, кр-расавица моя. Давай, давай разоблачайся, дай взглянуть на себя еще разок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39