– Что вы видите?
– Ничего. Темноту.
– Вы видите Призрака?
– Как я могу видеть что-либо сквозь чертову кирпичную стену? Конечно, нет.
Тобиас позволил себе устало улыбнуться. Когда имеешь дело с Джеком Мэггсом, всегда встречаются непредвиденные препятствия: то стена, то крепостной ров, то мост, – что-то такое, что надо преодолеть, чтобы войти в замок Криминального сознания.
– Тогда придется вынимать кирпичи, Джек. Мы разрушим цемент и посмотрим, что там.
– Не стоит трудиться, приятель. Поверьте моему слову.
– Не лгите мне. Вы знаете, что там. Знаете, что у нас по одну сторону и что по другую.
Джек Мэггс скривил губы, но ничего не ответил.
– Вынимайте кирпичи.
– Поверьте мне, сэр, это невозможно,
– Джек Мэггс, я приказываю вам! Вынимайте кирпичи!
– Черт побери! – не выдержав, крикнул больной Мэггс, пытаясь встать с кровати. – Не заставляйте меня смотреть на то, что уже сделано.
Тобиас потянулся вперед на своем табурете.
– Покажите мне, – потребовал он. Ответа не последовало. А затем неожиданно:
– Софина. Она в отчаянии.
Но не этого ждал гипнотизер. У него уже было около сорока страниц заметок и все о любви Джека Мэггса и Софины Смит, и сейчас, в этот момент, когда он не умыт, устал и ждет свои пятьдесят фунтов, снова слушать об этом не хотелось.
– Тогда пусть Софина вытащит кирпич из стены.
– Там нет стены.
– За спиной Софины кирпичная стена. Из нее надо вынуть кирпич.
Но сомнамбула уже страдал от ревности.
– Смотрите, как она берет Тома за руку. А он делает вид, будто утешает ее.
– Джек, Призрак по ту стороны стены, он прячется за ней.
– Я не буду смотреть на них. Я не вынесу этого.
– А вот и Том. У него в руках стамеска, он ковыряет цемент в кладке.
– Он хочет заставить меня смотреть на все это, ублюдок. Но я закрою глаза.
– Кирпич вынут.
Большой мужчина на кровати захныкал, как ребенок, и закрыл лицо руками.
– Уберите руки. Разве это не Призрак?
Джек неохотно отнял руки, открыл глаза и уставился в мутное, в дождевых каплях окно комнаты. Он не сказал, что увидел там, но издал вопль такой долгий и полный ужаса, что писатель опустил голову и закрыл глаза.
Глава 56
Мэггс метался в своих магнитных цепях. Он сел, подавшись вперед, и его темные глаза теперь светились, как джин в стакане. Тобиас решился на этот сеанс лишь для того, чтобы получить пятьдесят кусков, но сейчас он уже не думал о своей выгоде.
– Остановитесь! – крикнул он и смело встал перед Джеком Мэггсом, расставив ноги и выбросив перед собой руки, словно защищался или благословлял.
Казалось, что Джек смотрит на него, но кто мог знать, что видел перед собой этот обезумевший взгляд.
– Стойте, Джек! Стойте! – Тобиас своими мягкими ладонями словно уперся в воздушное пространство между собой и Мэггсом. Делая ладонями движения, будто толкает перед собой воздух, он заставил Мэггса отступить к кровати. Решив показать все свое мастерство до конца, Тобиас сделал полшага вперед. Но Джек Мэггс еще полностью не сдался; полулежа на кровати, он оперся на локоть и в этой позе напоминал сжатую пружину. Он был остановлен, загипнотизирован, хотя Тобиас на этот раз не был полностью уверен в успехе этого сеанса.
Мгновение спустя он даже испугался, что проиграл. Джек Мэггс, широко открыв рот, внезапно издал крик, но не от боли, а от ужаса того, что видел только он один. Когда оглушительное «Нет!» вырвалось из его груди, он не вскочил, а встал, как, должно быть, встал бы Гулливер, если бы лилипуты не так крепко привязали его веревками. Распрямившись во весь свой рост, он головой коснулся потолка, заполнив собой комнату и закрыв свет окна. Тобиасу понадобились все его силы и смелость, чтобы сохранить свое превосходство.
– Сядьте! – скомандовал он. – Я приказываю.
Он стоял, опасаясь, что сделал что-то противоестественное нормальному ходу вещей, и невольно выпустил демонов, о которых он сам не знает, разворошил темное гнездо, кишащее омерзительными гадами. Не сводя глаз с субъекта, он украдкой поглядывал, нет ли поблизости чего-нибудь вроде хорошей палки или кочерги, чтобы в случае чего быть готовым к обороне.
– Ради всех святых, я приказываю вам не двигаться.
Джек наконец замер, моргая глазами.
– Тише, – повысил голос Тобиас. – Вы сейчас успокоитесь.
Пациент качнулся, наклонился посреди комнаты и стал тереть больную щеку.
– А теперь ложитесь на кровать. И не поднимайтесь до тех пор, пока я не дам команды.
Джек Мэггс сел на кровать, стащил с себя башмаки и тяжело опустил их на пол.
– Господи, – воскликнул он и лег на постель; его руки теребили лицо.
Тобиас думал, как бы ему навсегда утихомирить этого Призрака. Он, очевидно, забыл, если вообще осознавал, что гнев и ярость – это его изобретение, некая персонификация боли, которую он внушил чужому сознанию. Он приказал сомнамбуле описать ему того, кто преследует его. Он, конечно, и сам мог бы описать его – холодные голубые глаза, прямой хищный нос, светлые, пшеничного цвета волосы. Но его целью было заставить субъекта сконцентрировать внимание на Призраке, а потом, разработав какую-нибудь дьявольскую стратегию – он еще не знал какую, – отделаться от него раз и навсегда, бросив, как свинью в море.
И Тобиас вдруг указал пятно на стене.
– Он вон там, Джек, там.
Джек Мэггс сопротивлялся. Он тряс головой, закрывал глаза, мял щеку, давил на нее пальцами и вонзался в нее так глубоко, как лопата в глину.
– Он темноволосый, Джек? – спросил Тобиас, зная, что Мэггс любит спорить. – Он черный?
– А, нет, – вздохнул каторжник. – Он блондин, очень светлый.
– У него белая кожа?
– У него мой ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114