- Эх, тряхнем мошной, господа! - перегикнулись с
казенного кошта голодники. - Уж и впрямь закуток -
"куда Гельдып ибиотов не гонял"...
И в смех мелким бесом.
Лябди аж заробели - как можно такую красу руками трогать. Не
обсевок в поле - офицер! Тырло в леске хоронился и грызмя
грыз ногти от ревностей и досады - уж больно офицериков
лябди приветили. Офицерики учинили банкет, эполетами охмурили
девичник и по свежим впечатлениям установили военный диктат.
Штырь, ранее придворный камер-альконавт, но разжалованный до
разлетного, таил на Гельдыпа зуб, и таперича, присмотрев на
Лябде несметь чугунов и приятное телу обчество, решился на
самопомаз.
А бабоньки-то, бабоньки все стояли разиня рот, или как
распоследняя челядь бегали на посылках. Вот что было обидно.
Тырло едва не выл. Его с атаманом, однако ж, не выдавали,
видимо, имели свой интерес. Ну а Штырь, думали лябди - ну,
решил пошалить стеклоглазик, и пускай ему, царюй, пока душа
просит. Лябдям и диктофаллия в радость - надоело над
рассолом чахнуть.
Первым делом Штырь вывел свет - до гурта первых красавиц
Лябды. Да все тощих и малахольных - для породы. Надавал им
титлов, всем сестрам по серьгам. Потом челядей. Тут заминка
вышла. Работящая Удива наотрез отказалась вчерашних товарок
обстирывать и обшивать. Упрашивать не стали, взяли ту, что сама
просилась. А Удива обиду на узелок и в лесок все чаще, где Тырло
в схроне.
Потом Штырь амнистию чугунам подарил и призвал всех в гвардию.
Чугуны, народ элементарный, пошли, лишь Звяк отказался, ушел со
своей сотней к полюсу. Офицеров он на дух не регистрировал.
Пока Штырь балы-приемы ладил, жилось ничего, весело. Любую
лябдю, что приглянулась, могли ко двору привадить. А кто не
приглянулся, не шибко серчал - ведь мужика, главное, на
Лябде больше стало!
Потом, думу издумав, Штырь объявил Гельдыпу кромешную войну. И
пусть себе Гельдып о Лябде не слыхивал, главное - поступать
по-царски, с отмашкой. Справив триумф по началу действий, Штырь
для оборонострема решил навесть порядок - пуповок
огосударить и беглых, коль имеются, известь. На заимку нарочных
Фиська не пустил, но Штырь из положения вышел - записал
обер-привратником и определил на довольствие, авось клюнет.
Фиська только сплюнул, про чинок узнав.
Чугуны разошлись по округе измену искать. Чешут: Тырло и ушат в
упор не замечают, а Звяку и сотне закадычной - все маслеца
да запчленов. В общем - одна видимость работы. Чтоб без
взаимных обид.
Эх, царил бы себе дальше Штырь, бил бы в аноним Гельдыпа, почет
нагуливал, да только вскорости все сломалось.
Ушел как-то Тырло в гости к Фиське - под горькую лябдей
честить. Пробирался ночью, огородами, а ушат на досмотр Удивы
оставил. Не утерпела опальница, принялась Хряпса будить, да
только так крепко спал атаман, что разбудеж Удивин аж при дворе
услыхали. Мотнулись в рощу с десяток офицериков. И к завтраку
привели Удиву и всего из себя одетого Хряпса - раскочумиться
он так и не соизволил, даром будильники хобот порвали. На
вопросы в ус не дул, глаз не казал, а все плямчил да
пошатывался. Удива, напротив, дерзила:
- Ты мне, спесивец, колом вона где! - и по горлу чирком.
- Думаешь, коль три глаза во лбу, так особист? Все одно
- помазло ты липовое...
Возлютовал тут Штырь.
- Липовый, говоришь? - (Сам-то давно чуял, что на блеф
куплен. Чуял, да не все.) - Вот я вам для кликсена башку и
отгаплычу!
Удива Хряпса своей особой загородила.
- Не подходь! - офицерику рьяному. - Не то возопияю!
И возопияла. Да так, что Хряпсово пробуждение началось. А когда
рьяный двинул Удиву в лоб, очи расклеял.
- Вы чо, мля, - говорит, проморгавшись, - мужиков
нарожать успели?
Офицерик и его шандарахнул. Только Хряпсу это, что комара
отпечатать. Но обидно. При всем родном бабском народе, что на
площади в остолпенении. Такое впервые увидали - чтоб лепшую
товарку по лицу, да чтоб самого батюшку... Вот теперь-то Хряпс и
проснулся окончательно. А офицерик прытким образом избу -
навылет, да и - окарачился. И семь лябдей по лбу отмстили. И
Звяк подоспел...
Фиська и Тырло проснулись от стука в ворота.
- Эй, тетери, принимай кредит!
Чуть не вся Лябда у ворот мяла связанных офицеров. Там и Хряпс,
и Звяк со своей чугун-сотней.
- Побаловались, и будя...
Разжалованных прелестников в бронелет что похуже затарили, а
поновее - себе в запаску. Подкурили камелек и пульнули в
небо.
- Простите нас, роднинькие! - в ноги к архаровцам пали
лябди. - Галун попутал, ослепли с непривычки.
- Ладно уж, - отмахнулся Хряпс и зевнул. -
Чего-нибудь там сообразим. Нам, мля, наука будет...
И пошел за свежим рассолом.
А лябди все сокрушались:
- Надо же! Всего-то с полсотни, а чуть в лихо не ввергли.
Видать, напрочь говенный мужик в запузырье проживает. Ему б
только кровя пускать, да помазаться. Лишь дезертир - один
человек... А ибиотам дорожка сюда заказана. На шея сядут...
Вот, пожалуй, с этого моменту и началась Великая Лябдянская
Смута...
Сляп 8
Раскатилась паводком по царству слава лябдянского куператива.
Чистый бандит: бронелет в красных подпалинах, весь в лентах да с
бубенцами, по эфиру гасает, женским спевом посты амуряет, а кто
вдогонку, нашармака - того прямиком в засаду, в какую-то
"пупку". Там улов раздевают до нагиша и учиняют гоньбу с
последующим срамом и выдворением. Хищных баб на планете той
- прорва, да, говорят, им еще подмога спешит...
А дела тех лет в царстве шли непутем и засеклись путарем. Мужик
остался - сплошь недомерок, а бабы - просто жмых... И
чтоб нерадение в царстве известь, решили вопрос махом -
запретили баб подчистую, как заразный элемент и гнездо распада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10