Дверь? - Галя все еще не понимала его желания. - Так до
остановки далэко ще...
- Зачем мне остановка? - Рытин даже улыбнулся - подкупающе,
по-простецки, будто просил сахару отпустить без талона. - Я только выпрыгну
и все. А вы закроете за мной...
- Тю... Дурной якысь... - попятилась проводница, а Рытин обнаружил как
по щекам горячей дробью скатились слезы.
Тогда его прорвало - слюняво, с визгом:
- Кретины! Недоумки! Вас же всех - в лепешку, в мусор! Ты что, жить не
хочешь? Так дай мне пожить, слышишь? Ковырни ключом - и все! И все!
Слышишь?! Чего стоишь, дура, где у тебя троеугольник?!
Рытин двинулся к отпрянувшей и тихо заверещавшей Гале, но в следующий
момент его раздавило, сплющило ничем не сдерживаемым грузом и он рухнул
прямо в сырость плевков, окурки, прямо в грязь... Мир почернел и
превратился в негатив......
- чик, хлопчик, эй, хлопчик... - Рытин почувствовал испуганную ладонь
на щеке. Больной, чи шо... Та шо ж цэ с тобой? Сердце? Молодой ще... Пятна
приняли очертания Гали и тогда Рытин выжал на своем лице недоумение.
- А? Где это я?
Галя чуть не подпрыгнула. Радостно вцепившись в его подмышки, помогла
встать. - Что... что со мной было?
- Та уж было... - успокоившись, сварливо буркнула она и поправила
завернувшийся воротник на пиджаке Рытина.
- Понимаете, - оправдывался он, - у меня иногда случается. После
травмы в армии. Редко. Надо же - угораздило...
Галя, сложив ладошки на груди часто-часто кивала.
- Я наверное глупостей натворил... - озабоченно хмурился Рытин. -
Натворил?
- Та ерунда, хлопчик, так, мелочи... - она была почти счастлива его
беспамятством. - Видать курнуть пийшов. Я мимо ходила, а ты - пластом. Ой,
думаю, подрался, чи шо.
Она исполняла на одном дыхании - как песню, а когда замолчала, Рытин,
вытрусив из рукава, принялся жать на часовые кнопки.
- Как бы не проспать...
- Та разбужу, разбужу, йды спаты...
Она проводила до самого купе и понаблюдав с минуту за его сонными
движениями - исчезла, оставив полураскрытой дверь. Рытин отклеил пиджак от
мокрой спины, вскарабкался, уронил чугун головы, замер. Галя еще раз
подсмотрела в щель, звучно зевнула и исчезла.
Рытин долго лежал без движения, без мыслей, разглядывал дрожащую
световую дорожку на потолке, а когда пискнуло на запястье - он придушил
звук, соскользнул на пол и тихо ступая, вышел в тамбур. Там он обхватил
стоп-кран свободной левой рукой и рванул на себя, вложив в последнее усилие
тяжесть собственного тела и все остальное - гнетущее его с недавних пор
весом могильной плиты...
6.
За окном уже мелькали пригородные хаты южного областного центра. День,
зачатый ясным безоблачным рассветом, налился теплом и яркой упругостью
по-местному щедрого светила. Рытин сидел у окна и старался не смотреть на
волосатого. Попутчик жадно припал к "минеральной" и делал вид, что изучает
позавчерашнюю "Правду". На самом деле он косился на молодого наркомана,
неврастеника или дурачка. То есть на Рытина. Основания для таких заключений
ему с избытком предоставила нынешня ночь, когда он вначале чуть не улетел
вместе с одеялом и подушкой, а затем вдруг включился свет и купе
наполнилось раздраженными мундирами. Рытина в течении получаса опрашивали,
хрустели бумагами, заставляли подписывать, грозились высадить или посадить
- на что Рытин однообразно мотал головой и обливался потом. А волосатый,
стыдливо натянув простыню, деревенел в уголке - по лицу его струились тени
недосмотренных кошмаров - ему показалось, что взяли диверсанта. Поезд
простоял не более минуты, а затем, тяжело набирая обороты, изогнулся на
роковой дуге (Рытин облегченно вздохнул, разглядев на горизонте знакомую
сыпь огней) Поворот начинался, оказывается, всего в двухстах метрах от
застывшей морды состава. Ничего подозрительного Рытин не заметил, лишь
почувствовал как отпустило, отхлынуло на душе - осталась лишь пустота, но
пустота по-прежнему тяжелая и муторная. Видеть Потапчука ему хотелось
меньше всего. Ему вдруг представилось, что он не обнаружит на месте ни
Жанны, ни инвалида, и эта мысль приковывала к месту. Рытин по-старому
сжимал талисман и старался не думать о грядущей выплате штрафа...
Он словно позабыл куда едет, позабыл, куда спешит со вчерашнего вечера
и сейчас почти с изумлением рассматривал костяного болванчика, сжимаемого с
прежним усилием - хоть не было уже мертвого узла нервов, исчезло напряжение
и осталась одна усталость. Спать не хотелось - нервы, обожженные
непосильной работой лихорадило, они грозили оборваться в любое мгновение и
тогда бы он (Рытин был в этом уверен) провалиться в пропасть, как было
предначертано пассажирскому.
Нечто слабое, верховодящее им ночью, а ныне полуживое, подсказывало
чуть слышно - о талисмане, о последней капельке незавершенной работы - как
Рытин не напрягался, так и не смогут расшифровать эхоподобные посылы - сил
его хватало лишь на бездумное разглядывание пейзажа. Но необходимость
держать кулак сжатым сидела в нем прочно - как предрассудок...
Колесами поезда тем временем завладели станционные ответвления -
скорости поубавились и проход мигом загромоздился пассажирами, сумками,
чемоданами, волосатый добыл из-под дивана пару авосек (Рытин вздрогнул,
узнав их) и не прощаясь, выскользнул из купе.
В окне медленно наплывал перрон - с островками встречающих, с
киосками, тележками носильщиков. Наконец движение замерло и Рытин,
поднявшись, плотно задвинул двери. Ему вдруг захотелось выйти из вагона
последним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10