И в самом деле келья – каменный мешок с крохотной отдушиной, правда, пол был застлан толстыми войлочными коврами, а в стену встроен кондиционер. И еще, возле свернутой немудреной постели – отключенный электрокамин с ободранной пластмассовой облицовкой.
– Тоже не работает? – я кивком показал на камин.
– Работает, – улыбнулся старичок.
Мы сели на кошму. Храмовый служка-монах принес чай и фрукты. И началось… Сначала мы говорили о ступенях нравственного совершенства, которые мне необходимо пройти, чтобы приблизить душу к телу. Вообще-то ступеней восемь, но мне достаточно было прочно освоить четыре. Молодцы даньчжинские монахи, даже тут их требования умеренны и разумны – всего-то четыре ступени! А ведь вполне могли потребовать максимум.
– Все ли ты понял, Пхунг? – спросил старичок, притрагиваясь коричнево-синими губами к ослепительному фарфору чашечки с горячим чаем.
– Понял, уважаемый наставник. Первая ступень – праведные взгляды. Вторая – праведные устремления. Третья – праведная речь. Четвертая – праведное поведение…
– А теперь я расскажу тебе о первой ступени, к которой ты еще не притронулся ни мыслью, ни чувством… – Его забавное личико стало торжественным. – Праведные взгляды состоят из четырех благородных истин. Это основа человеческой жизни. Слушай, о Пхунг, первую святую истину! Жизнь есть страдание!
Он замолчал. Я подумал и согласился.
– Очень мудро сказано. Мне и раньше приходило в голову: счастье – всего какой-то миг, все остальное – долгая и муторная дорога к нему.
– Вторая священная истина, о Пхунг, – нараспев и еще более торжественно произнес старичок, забыв, конечно, о чае, – страдание – результат неудовлетворенных желаний!
– Разумеется! – пробормотал я.
– Третья священная… – запел почти на пределе своих возможностей старичок. – Отрешенность от жизни… освобождает от страданий!..
«Тоже верно, – подумал я. – Вообще, у них хорошо с логикой. Ведь покойник не страдает, потому что у него – никаких желаний».
– Четвертая… – сказал старичок нормальным голосом, должно быть, не рассчитав свои интонационные возможности. – Познание этих священных истин и следование по пути, указанному богами, вырвет человека из вечного круговорота бытия, и он в новом своем рождении превратится в высшее, чистое, совершенное существо…
Старичок вытер ладошкой пот с пергаментного морщинистого лобика, улыбнулся и налил в свою чашку свежего чая.
– О учитель, я все сразу должен постигать? – спросил я смиренно. – Или – по очереди ступая на каждую ступень?
– Как можешь, Пхунг.
– Я попробую все сразу, учитель. Но растолкуйте мне правила праведного поведения.
Он удовлетворенно кивнул.
– Нельзя убивать, нельзя воровать, нельзя говорить не правду, нельзя употреблять опьяняющие напитки, нельзя употреблять одурманивающие средства. Все дань-чжины постигают это с рождения.
– Не зная вашей религии, учитель, я почти все это уже соблюдал. Как такое понять?
– Божественные силы почему *то тебе помогали, Пхунг…
Мы подробно обсудили суть всех четырех ступеней совершенства. Я окончательно убедился, что их требования не представляют для меня трудности.
– Мне кажется, учитель, и пятая из восьми будет мне по силам, – сказал я со скромным видом. – О чем она?
– Праведный, честный образ жизни…
– А шестая?
– Праведное усилие, изгоняющее зависть, дурные помыслы и влияния…
– Поразительно! – воскликнул я. – Моя научная работа, можно сказать, – как раз о борьбе с дурными влияниями!
Монах умно посмотрел мне в глаза.
– Седьмая ступень – праведное направление мысли, исключающее эгоизм.
– Все верно. Эгоизм – доминанта человекоподобных монстров. Которые и есть источник дурных влияний…
– Монстров? – Остатки седых бровей монаха поползли вверх.
Старичок вернул на место брови и морщины.
– Восьмая ступень! – торжественно произнес он. – Правильное сосредоточение! Полнейшая отрешенность от действительности! Избавление от всех желаний! – Он внезапно замолк, с ожиданием глядя на меня.
– Тут я не совсем согласен, говорю совершенно честно.
– Я оценил твою честность, Пхунг, – с облегчением ответил он.
Старичок, должно быть, боялся, что и восьмую ступень я признаю своей или в какой-то мере освоенной. Мне стало смешно. Наивный добрый старичок опасался, что злоумышленник-колодник из Чужого Времени скакнет на высшую ступень даньчжинского совершенства. «А что? – сказал я себе. – Могу».
До позднего вечера мы не вставали с мягких кошм, и в голове моей не было усталости – любопытство одолевало меня: а что дальше?
Наконец старичок глубоко вздохнул несколько раз – сделал очистительное дыхание – и сказал посвежевшим голосом:
– Теперь сделай вывод, Пхунг.
Выводов напрашивалось много, и прежде всего тот, что он выложил мне всего лишь «учение для толпы», а эзотерическое значение для посвященных не затронул даже намеком. Как будто его и не было. По-видимому, какой-то великий мудрец древности дал людям истины в той форме, которую они способны были воспринять. Значит, должны быть истины в чистом виде. А если их утеряли, то надо попытаться снова вывести их из старинных писаний.
– Говори же, что у тебя в голове, – строго произнес монах.
– Хорошо, учитель. Я скажу. Допустите меня в Запретные Подвалы, я почитаю рукописи, которые там хранятся, и попробую выявить истинные идеи Небесного Учителя. А потом вы сравните их с тайным знанием, которым владеете вы, совершенные.
Старик долго молчал, перебирая четки.
– Тебя не пустят в Подвалы, Пхунг.
– Что нужно сделать, чтобы пустили, о мудрый наставник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87