Правда, я не совсем уверена в точности их выводов, которые представляются мне какими-то уж слишком очевидными. А чем никогда не страдали авадхи, так это очевидностью своих действий. Мне были нужны вы, Хан, как противовес идиоту Чаудхури.
– Мне жаль. Мне в самом деле очень жаль.
Ему совсем не хочется слушать то, что готова высказать сейчас премьер-министр. Хан уже все слышал. Он сам себе сказал то, что нужно было сказать. Хан повторял очевидные вещи снова и снова, сидя в автомобиле, мчавшемся по душной утренней жаре. Шахину Бадур Хану хочется выговориться, излить из себя все то, что накапливалось в нем в течение многих лет его жизни. Оно должно вытечь, как вода из каменных губ фонтана в каком-нибудь старом и давно пришедшем в упадок европейском городе. Теперь он свободен. Между ними больше нет никаких тайн, ничто не сдерживает его, и ему хочется, чтобы она поняла, чтобы увидела то, что видит он, почувствовала то, что он чувствует, ощутила хотя бы отчасти его боль.
Саджида Рана тяжело опускается на балюстраду.
– В Маратхе идет дождь, вам это известно? Дожди придут сюда еще до конца недели. Они движутся по Деккану. Пока мы здесь беседуем с вами, в Нагпуре дети уже танцуют под ливнем. Пройдет еще несколько дней, и они будут танцевать на улицах Варанаси. Три года… Я могла бы подождать. Нам не надо было захватывать дамбу. Но я не могла рисковать. И поэтому теперь джаваны Бхарата будут охранять дамбу Кунда Кхадар под дождем. А как к подобным вещам отнесутся простые люди в Патне?.. Вы были правы. Мы засадили Дживанджи. И теперь он хочет отплатить мне за все. Мы его недооценили. Вы его недооценили. В результате нам приходит конец.
– Госпожа премьер… госпожа Рана, мы не знаем…
– Но кто же еще? Вы совсем не так умны, как я думала, Хан. Собственно, и все мы большим умом не отличаемся. Ваша отставка принята.
Саджида Рана сжимает зубы и изо всей силы ударяет кулаком по камню балюстрады, обдирая пальцы в кровь.
– Почему вы так поступили со мной? Я бы вам дала все. А ваша жена, дети, ваши мальчики?.. Почему вы, мужчины, готовы рисковать подобными вещами? Я обязательно выступлю с публичным осуждением ваших действий.
– Да, конечно, понимаю…
– Больше я не могу вас защищать, Шахин, и не знаю, что теперь с вами произойдет. Убирайтесь с глаз моих.
Когда Шахин Бадур Хан идет по аккуратной ухоженной тропинке к служебному автомобилю, темные деревья и кустарники озаряются многоголосым птичьим пением. Какое-то мгновение ему кажется, что это не пение, а звон у него во внутреннем ухе – от всей той лжи, что накопилась в течение жизни и теперь пытается вырваться наружу. Затем Хан понимает, что слышит предрассветную увертюру, исполняемую птицами – глашатаями утра среди кромешной ночной тьмы.
Шахин Бадур Хан останавливается, поворачивается, поднимает голову, прислушивается. Воздух горяч, но чист и ясен. Хан вдыхает освежающую темноту ночи. Он видит небеса, храмовым куполом распростершиеся над ним, и каждая звезда копьем света пронзает его сердце. Шахин Бадур Хан чувствует, как вращается вокруг него вся вселенная. Он одновременно и ось ее, и двигатель, и хозяин, и слуга, и тот, кто вращает, и частичка, попавшая в бесконечный круговорот вращения. Среди ликующего пения огромного множества птиц пробивается одна едва заметная мелодия. Время поглотит все твои подвиги и преступления; история изгладит имя твое из памяти, превратив его в пыль. Все случившееся не имеет никакого значения…
Впервые с того самого мгновения на закате солнца в Керале, когда Хан наблюдал за плещущимися и играющими в море детьми рыбака, он чувствует себя свободным. Радость огнем пылает в глубинах его чакры Манипура. Наступает величайшее мгновение для любого суфия – мгновение утраты своего «Я» и ощущения времени. Бог – в неожиданном. Он, Шах, не заслужил такого благословения. Но тайна благодати в том-то и состоит, что никогда не сходит на того, кто думает, что достоин.
– Куда едем, саиб?
Обязанности… Сразу после просветления – служебный долг.
– В хавели.
Теперь все пойдет под уклон. Сказанные однажды слова нетрудно повторить. Саджида Рана была права. Ему следовало вначале рассказать все ей. Обвинение удивило его: Шахину Бадур Хану напомнили, что его премьер-министр – женщина, замужняя женщина, которая не носит имени мужа.
Он поднимает темные стекла, скрываясь от любопытных глаз.
Билкис не заслужила этого. Она достойна хорошего мужа, верного мужа, который, даже если она не любит его больше, не спит с ним в одной постели и не живет с ним одной жизнью, ни при каких обстоятельствах не сделает ее всеобщим посмешищем, а будет улыбаться там, где надо, и говорить то, что надо, и никогда не заставит ее в присутствии подруг закрывать лицо от стыда. Хан сделал все, что только мог, чтобы опорочить жену – Саджида Рана вслух сказала о его вине перед семьей, – он знал, какое преступление совершает, но не мог остановиться. Насколько же он заслужил все то, что ныне с ним происходит!..
И тут на потрескавшейся от жары обивке сиденья служебного автомобиля правительства Бхарата восприятие самого себя и собственной вины Шахином Бадур Ханом внезапно меняется. Нет, он не заслужил этого. Никто не заслужил – и заслужили все. Кто настолько безгрешен, чтобы ходить с гордо поднятой головой? И кому дано право судить других? Он – прекрасный советник, самый лучший советник, честно и мудро работал на благо страны. И страна до сих пор нуждается в нем. Возможно, ему следует на время уйти в тень, зарыться, как какой-нибудь жабе во время засухи на самое дно грязного болота, и подождать, пока климат изменится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218