— Полагаю, я могу позвонить на виллу в Италии и узнать, там ли он сейчас, — заметил Флетч.
— Возможно, мы пойдем и на это. Но не будем спешить. Не след поджаривать куропатку, пока у нее не обсохли перышки.
— Что?
— Теперь перейдем к миссис Сэйер. Вдова, две взрослые дочери. Одна преподает в школе в Маттапане. Живет отдельно от матери. Вторая учится в медицинском институте в Орегоне. Миссис Сэйер подтверждает, что у нее есть ключ от квартиры, но она его никому не давала и не дает. Воскресенье она провела с хорошим знакомым, разведенным шестидесятилетним бухгалтером, который частенько навещает внуков в Нью-Бедфорде.
— А я, представьте себе, никогда не подозревал миссис Сэйер, — признался Флетч.
— У нее был ключ, — стоял на своем Флинн. И плохой человек мог бы воспользоваться ее доверчивостью в собственных интересах. Она говорит, что шесть месяцев назад Коннорс пережил болезненное расставание с женой. Пока они живут раздельно, но миссис Сэйер считает, что развод неизбежен. Она уверена, что с тех пор в квартире бывали женщины. Она находила их вещи при уборке. Но уверена, что никто из них в квартире не жил, поскольку ни в шкафах, ни в ящиках они не оставляли свою одежду и белье. Из этого, собственно, и следует ее вывод, что никому из этих женщин ключа Коннорс не давал.
Гроувер чихнул.
— В квартире находятся очень ценные картины, не так ли, мистер Флетчер? Так что можно предположить, что Коннорс не раздавал ключи от нее направо и налево.
— Да, картины дорогие, — признал Флетчер.
Он еще не составил полного каталога находящихся в квартире картин, но и то, что он уже видел, производило впечатление. Помимо Брауна в кабинете, спальню украшала картина Матисса, гостиную — Клее (на стене за спиной Гроувера), а столовую — Уорхола.
— Нужно отметить, что в квартиру можно проникнуть через дверь черного хода на кухне. Она предназначена для выноса мусора. Замка в ней нет. Запирается она только изнутри на два засова. Миссис Сэйер говорит, что никогда не забывает задвигать их. И действительно, вчера вечером, когда мы прибыли сюда, засовы были задвинуты. То есть никто не мог уйти черным ходом.
— Но кто-то мог войти через ту дверь, — отметил Флетч. — Задвинуть засовы и выйти, как принято, через входную дверь.
— Совершенно верно, — склонил голову Флинн. — Но как это сделать, не зная заранее, что дверь незаперта?
— Случайно, — предположил Флетч.
— Да, да, случайно, — чувствовалось, что в случайность Флинн не верит. — Теперь перейдем к вам.
Гроувер весь подобрался, приготовился записывать.
— Вашингтон соблаговолил выслать нам вашу фотографию и отпечатки пальцев, — Флинн добродушно улыбнулся. — У человека уже нет права на личную жизнь.
От улыбки Флетчу стало не по себе.
— Мы узнали много интересного. Обвинение в подделке чека. Два вызова в суд. Злостная неуплата алиментов…
— Перестаньте, Флинн.
— Все судебные иски отозваны. Я не собираюсь изображать вашего адвоката, хотя и защищаю вас перед Гроувером. Но я посоветовал бы, поскольку претензий к вам более нет, позаботиться о том, чтобы эти материалы изъяли из вашего досье. Собственно, их и не должно там быть. Кто знает, как отнесется к вам чиновник вроде меня, ознакомившись с ними? Среди людей бытует мнение, что дыма без огня не бывает.
— Благодарю за дельный совет.
— Я также выяснил, что вы награждены «Бронзовой звездой». Правда, не понял, что означает пометка «не вручена».
Гроувер смотрел на Флетча с нескрываемым презрением.
— Скользкий вы тип, Ирвин Морис Флетчер, — подвел итог Флинн.
— Держу пари, вы не хотели бы, чтобы вашей дочери достался такой муж.
— Я бы попытался отговорить ее, — согласился Флинн.
— Вам даже не нравится мой одеколон.
— Вас еще не опознал ни один из таксистов, что возят пассажиров из аэропорта.
— А зачем вам это нужно?
— Мы хотим знать, приехали вы из аэропорта в одиночестве или с дамой.
— Понятно.
— Даже тот парень, что привозил кого-то вчера днем к дому 152 по Бикон-стрит, не признал вас. Не помнит он и того, ехал ли с ним один человек или двое.
— Потрясающе.
— Эти аэропортовские таксисты — народ независи мый. Слишком независимый. Вчера вечером четыре такси подвозили пассажиров из этого района к «Кафе Будапешт». Ни один из водителей вас не узнал и не помнит, были вы один или в компании.
— Я у них всех в неоплатном долгу.
— Не все готовы сотрудничать с нами так же, как вы, мистер Флетчер.
— Мерзавцы.
— Не опознали вас и официанты в «Кафе Будапешт». Какой, должно быть, для вас удар. Надушиться таким дорогим одеколоном, провести час или два в модном ресторане, и чтобы ни у кого это не отложилось в памяти.
— Я потрясен до глубины души.
— А казалось бы, официанты могут запомнить мужчину, который ест один, занимая весь столик, пусть и на двоих, не так ли? Ведь стоимость заказа отражается на их доходе.
До восьми часов оставалось десять минут.
— Таких вот успехов мы добились с вашей фотографией. Немало интересного мы узнали по вашим отпечаткам пальцев.
— Я сгораю от нетерпения.
— В этой комнате ваши отпечатки обнаружены в двух местах. На клавише кабинетного рояля, вы коснулись ее правым указательным пальцем. Не представлял себе, что вы еще и музыкальны.
— Наоборот, у меня нет слуха.
— Я сказал, в двух местах, помимо выключателей? Если нет, то считайте, что я поправился. Могу предположить, что, войдя в квартиру и осмотревшись, вы зажгли свет в гостиной, подошли к роялю, коснулись одной клавиши, прошли через столовую на кухню, везде зажигая свет. Не привыкли вы экономить электроэнергию.
— Наверное, нет.
— Так вот, в гостиной ваши отпечатки обнаружены лишь на бутылке виски и на кувшине с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59