О том, что я мыла посуду в рыбном ресторане в каком-то безымянном городке на юге Бразилии.— У города есть название.Джоан рассмеялась.— Поверите ли, я его не знаю.— Ботелью.— Вы мне это обещаете?— Естественно.— Я хочу сказать, всем нужен отдых от жизни. Вы согласны?— Отдых от реальности.Джоан протянула ему ключ.— Я плачу за номер в отеле «Жангада», а сплю на берегу в Ботелью.— Перевернутый мир, — кивнул Флетч. Глава 37 — Вы остались довольны обедом в Ботелью? — спросил Теудомиру да Коста.— Превосходная еда, — ответил Флетч.— Да, ресторан неплохой. Не уверен, правда, стоило ли ради этого ехать так далеко.В Рио Флетч вернулся поздним вечером, но все-таки поехал на авениду Эпитасиу Пассуа, где жил Теу.Лакей свел Флетча вниз, в семейную гостиную. Теудомиру да Коста дремал в удобном кресле над книгой «1887 год — конец рабства в Бразилии». Его взгляд прошелся по многочисленным ссадинам и синякам Флетча, но он ничего не сказал.— Хотите что-нибудь выпить?— Нет, благодарю. Я ненадолго.Флетч с удовольствием уселся на мягкий диван. Маленькую гостиную украшала новая картина кисти Мизабель Педрозы.— Лауре понравился Ботелью?— Лаура уехала в Байа. Вчера я наконец заснул. Она не смогла разбудить меня. Ей пора готовиться к гастролям.— Да, — кивнул Теу, — я предполагал, что вы, возможно, нашли того, кто убил Жаниу Баррету сорок семь лет назад. В «У Глобу» сегодня была очень странная заметка. Буквально в несколько строчек. О том, что Габриэль Кампус, в прошлом знаменитый капоэйра школы самбы Сантус Лима, найден на берегу с перерезанной шеей. Женщина из фавелы, некая Идалина Баррету, помогает полиции в расследовании.— Мне жаль полицию.— Ее также нашли на берегу. Она зажигала спички, пытаясь сжечь тело Габриэля Кампуса.— Ей это удалось?— В этом-то изюминка заметки. Как сообщил репортер «У Глобу», в этом месте почти пятьдесят лет никто не мог разжечь костер.— Теу, я бы хотел, чтобы часть денег, вложенных вами для меня в различные предприятия, пошла на образование юных потомков Жаниу Баррету.— Нет проблем.— Особенно маленького Жаниу. У него деревянная нога. Без образования ему будет трудно занять достойное место в обществе.— Да, разумеется.Флетч пощупал шрам на шее.— Он спас мне жизнь. — Флетч хохотнул. — Может, он захочет стать бухгалтером.Теу положил историческую книгу на столик.— И вы нашли эту даму из Калифорнии? Как ее фамилия, Стэнуик?— Да, с ней все в порядке.— А что случилось?— Она выпала из люльки. А сейчас наслаждается ползаньем по полу.Длинный день утомил Теу. Глаза почти скрылись под тяжелыми веками.— Бразилия — это будущее, — изрек Флетч. — И кто может предсказать будущее?Теу уселся поудобнее.— Вам понравился Карнавал?— Благодаря ему я кое-что уяснил для себя.— Позвольте узнать, что именно?— Что прошлое отстаивает свои права. Что мертвые могут ходить. — Флетч подумал о каменной лягушке под кроватью. — Что отсутствие символов так же красноречиво, как и их наличие.Теу покивал, переваривая сказанное Флетчем. Но воздержался от комментариев.— Теу, сегодня днем, когда я ехал вдоль берега, наслаждаясь великолепной природой Бразилии, я, кажется, решил, что делать дальше.— Нет нужды вдаваться в подробности, — остановил его Теу. — Я думаю, и ваш отец не стал бы вникать в них. Главное, что вы определились.— Я решил написать биографию североамериканского художника Эдгара Артура Тарпа-младшего. Тем самым у меня появится возможность сказать что-нибудь в видении мира североамериканским художником, о североамериканской душе.— Главное, что вы определились, — повторил Теу.— Душа — это самое важное, не так ли?— Завтра похороны Норивала Пасаринью, — переменил Теу тему разговора. — Вы придете?Флетч ответил не сразу.— Да, — он встал. — Почему нет?Поднялся и Теу.— И вы посетите Байа перед отъездом.У двери Флетч обернулся.— Чтобы попрощаться.Флетч посидел немного за рулем маленького желтого «МР», прежде чем завести мотор.В нескольких домах от Теу шумела последняя карнавальная вечеринка. Подходил к концу вторник на масленой неделе, завершающий день Карнавала.Из такси вылезли мужчина и женщина, одетые королем червей и дамой пик, и исчезли в подъезде.Из дома доносился смех. Пение. И, громче всего, мелодия самбы. Ритмы накладывались на ритмы на фоне ритмов. Со всех сторон, каждую минуту, днем и ночью накатывал бой барабанов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50