Так в его маленькую жизнь вошла первая тайна. Нехорошая, грязная.Как только из задней комнаты начинало тянуть сладким запахом, отец посылал его на улицу.— Поди погуляй. Если кто-нибудь подойдёт, прибеги и скажи.Славке это напоминало игру в войну. Когда кто-нибудь приближался к их калитке, сердце его замирало. «Ну войди, войди же…»Но никто не входил. Проходил один час, другой. Славке становилось скучно.И однажды Славка не выдержал и убежал, ничего не сказав. Мимо шли ребята кататься с ледяной горки.«Прокачусь разок и обратно», — решил Славка и помчался к горке.Но так уж получилось, что домой он вернулся только поздно вечером.— Где был? — мрачно спросил отец.— Я, бать, на минуточку… — начал было Славка.— На минуточку, — взорвался Пётр. — А если кто-нибудь пришёл бы в эту минуточку — тогда что?— А что, бать? — переспросил Славка.— Посадили бы меня, вот что.В беззаботную мальчишескую жизнь вошло ещё одно слово — «посадили». Слово это вызывало страх.Ночью Славка проснулся от ужаса. Ему приснилось, будто отца арестовали. Мальчик сел на кровати и заплакал. Ему было страшно.За закрытой дверью разговаривали. Славка приоткрыл дверь. За столом сидели отец и бригадир Кузьмич, и ещё один дядька, которого он не знал. На скрип двери все трое мгновенно повернулись.— А-а… наследник! — Отец был какой-то красный, взлохмаченный. Таким его Славка видел в первый раз. — Входи, входи. Значит, хочешь узнать, что такое самогон? Сейчас узнаешь.Анны в комнате не было. Ей нужно было рано идти на ферму, и она легла спать. Да и не любила она этих ночных сборищ.— На, попробуй, — отец поднёс к Славкиному лицу стакан с мутной жидкостью.Славка отхлебнул глоток. В нос ударил противный запах, обожгло горло. Славка закашлялся, на глазах его выступили слезы.— Какой же ты мужик, если водку не умеешь пить? Учись, малец, — пробасил незнакомый дядька и, опрокинув в рот полный стакан самогона, аппетитно закусил салом. Славке вдруг стало весело.— И я так могу, — он одним махом проглотил оставшуюся жидкость и задохнулся. Он чувствовал, как в рот ему стараются запихнуть что-то мокрое и солёное.— Огурцом закуси, — шептал Пётр, перепуганный внезапно побледневшим лицом сына, — легче станет.Славка начал жевать огурец. В голове у него стоял шум, а стены избы начали плавно покачиваться.К горлу подступил ком. Его начало тошнить. Славка корчился, держась за живот. Казалось, что внутренности выворачиваются наружу. Рядом топтался насмерть перепуганный Пётр.— Анна! Анна! Со Славкой плохо!..Славка болел почти неделю. Чувствуя себя виноватым, Пётр приносил ему гостинцы, рассказывал, сидя у Славкиной постели, разные истории. Анна все эти дни почти не разговаривала с мужем.Бычков-старший съездил на базар, накупил Анне и Славке подарков.— Ну не мучь, хозяюшка, — заглядывая Анне в глаза, он набрасывал на плечи жены цветастую шаль. — Виноват, каюсь! Но ведь выпивши был. Винюсь! А повинную голову и меч не сечёт.— Тоже выдумал, — сдаваясь, ворчала Анна, — ребёнка самогоном поить. Хорошо ещё — все обошлось, а то в жизни не простила бы…Пётр виновато смотрел на Анну.— Вот и Славик на меня не обижается. Не обижаешься?— Не, бать. Только я теперь водки и в рот не возьму, — серьёзно заявил Славка.— Ах ты умница моя, — умилилась Анна. — Правильно. И в рот её не бери, проклятую…
* * * Свидетельница. Бычкова я, Анна Васильевна Бычкова, жена его…Судья. Что вы можете показать по делу?Свидетельница. Да что показывать? Правда все: гнал он самогонку. Чего отпираться. Уж я душой изболелась. Все корысть проклятая, как трясина: машешь руками, ан уже ряска над головой сомкнулась…Судья (подсудимому). Вот видите, Бычков, жена-то ваша не отрицает.Подсудимый. Баба не мужик: её запугать легко. А я вам правду как на духу: невиновен…Из протокола судебного заседанияОднажды Бычков уже собирался ложиться спать, когда в дверь постучали. На крыльце стоял внук бабки Ефросиньи, двадцатилетний нескладный парень с помятым лицом и водянистыми глазами. Он работал шофёром в районном отделении милиции и изредка наведывался в Сосновку.— Слушай, Гаврилыч, — возбуждённо зашептал он на ухо Петру. — Кто-то на тебя капнул, что ты самогон гонишь. Прячь свою бандуру, не то погоришь. Лучше прямо сейчас, могут и сегодня прийти. Не мешает и сахар припрятать, не то все поймут.Спиридон попрощался и побежал домой. Пётр смотрел ему вслед.— Не было печали, так черти накачали… — вздохнул Бычков. Затем резко повернулся и быстро зашагал в избу.Большой чан Пётр вынес во двор, змеевик закопал в надёжном месте. «Теперь пусть приходят», — подумал Пётр.Анна спала тревожно и просыпалась от малейшего шума. Предупреждённая Петром об обыске, она ежеминутно ждала милицию.Пётр лежал, отвернувшись к стене, но чувствовалось, что он не спит.— Петя, а Петя… — трогала она мужа за плечо.— Чего тебе? — недовольно откликался он.— Прекратил бы ты это дело. Что у нас — денег не хватает, что ли? Слава богу, живём лучше многих.— Отстань ты, — отмахивался тот. — Мелет всякую чепуху, противно слушать. Когда это деньги были лишними?— Да ты посмотри на себя, издёргался весь. С работы приходишь — и за аппарат. Пожалел бы хоть себя. Боюсь я, Петя. Слыхал, на прошлой неделе в Поддубенке арестовали Семёнова?Пётр уже знал об этом. С Семёновым у него были кое-какие делишки, но, слава богу, давно и доказать никому не удастся.— Сам дурак был твой Семёнов. Надо дело делать, а не языком трепать. Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.Но сон не шёл. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут за ними? Рядом, в соседних домах, спокойно спали люди. Как им сейчас завидовала Анна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74