Хулигэн отставил чашку.
– Может, ей проще повести себя так, чем нам довериться. Но, повторяю, возможно, она действительно ничего не помнит.
– Из-за наркотика?
– Или из-за наркотика или какой-нибудь другой блокировки памяти.
– Ты веришь в такую херню?
– Ты где учился? Никогда не слышал об избирательной амнезии? Или о шоке?
– Ну, так что же нам делать?
– Основательно допросим ее еще раз. Может, найдем какую-нибудь ниточку, а может, и нет. Если это не сработает, пригласим на беседу с нею полицейского психиатра.
Детективы посмотрели на Му, Котлету и Диппера.
Прибыли Крамп и Шелли, ведя Янгера, и вид у них был при этом как у охотников, завоевавших шикарный трофей. Лоб его был забинтован марлей; впрочем, челка, упавшая на лоб, практически закрывала повязку.
Они прошли мимо Му на расстоянии не более десяти футов. Она посмотрела на Янгера, однако сделала вид, будто видит этого раненого мужчину впервые.
Но Диппер тоже увидел Янгера. И Диппер, от которого этого менее всего ожидали, поднялся с места и указал на уже проведенного мимо него Янгера.
Хулигэн даже не понял, в чем дело.
– Опять приспичило? – резко спросил он.
Он был человеком грубым, да и денек у него выдался трудный.
– Это он трахал Му, – тихо и словно бы давясь слюной пробормотал Диппер.
– Что ты сказал? – изумился Хулигэн.
– Этот мужик убил Мими и трахнул Му, – сказал Диппер.
И тут же, перепуганный до полусмерти, сорвался с места и бросился бежать.
Канаан вскочил и устремился за Диппером, чтобы задержать его и заставить замолчать, прежде чем он успел сказать еще хоть что-нибудь.
– Эй, Крамп, погоди-ка минутку, – сказал Хулигэн. – Разверни-ка этого ублюдка к нам лицом.
– Господи, – выдохнул Канаан, который, отчаявшись догнать Диппера, посмотрел в спину Янгеру.
– Что такое? – сказал Крамп.
Он развернулся, не выпуская руку Янгера, так что Янгер и Шелли волей-неволей развернулись вместе с ним.
Хулигэн в упор смотрел на Му, а она, тоже поднявшись с места, глядела сейчас на Янгера, и на лице у нее был написан смертельный страх.
– Это он, да? Дебил не ошибся? Этот хуесос убил твою подружку?
Значение происходящего, а главное, намечающегося не осталось тайной для Элмора Бальфри, адвоката, который, потягивая лимонад и болтая с коллегой-адвокатом по имени Билл Джовинни, стоял тут же. Он явился в участок, представляя интересы Нырялы Бенни.
Если ты заканчиваешь самый ничтожный юридический колледж во всем городе и – по достигнутым в годы учения результатам – оказываешься в списке выпускников на предпоследнем месте, то тебе следует набрасываться на первую же подвернувшуюся добычу со сноровкой вырвавшейся из глубин ада летучей мыши. И это сравнение более чем уместно, потому что именно так – Летучей Мышью – и называли Элмора за глаза его коллеги. Когда ему поручали защиту неимущего, осуществляемую, естественно, за счет города, он неизменно радовался – но не потому, что получал возможность помочь обездоленному, а потому, что защита бедных и униженных представляет великолепную возможность привлечь к персоне адвоката внимание средств массовой информации.
Схватив Джовинни за локоть, чтобы удостовериться в том, что тот ни на что не отвлекся, Бальфри спросил:
– Все видел и все слышал?
– Что видел и что слышал?
– Хулигэн только что провернул незаконное опознание этого типа с перевязанной головой.
– А это перевязка? – удивился Ныряла Бенни. -А я решил, что он араб.
– Никакой он не араб, – сказал Бальфри. – А этому Хулигэну я сейчас яйца прищемлю. Ну что, Джовинни, ты видел, как он провел незаконное опознание? А ты, Бенни?
– Я видел то же, что и ты. Или, по-твоему, если я что-то увидел, мне это зачтется?
– Зачет, Бенни, не входит в компетенцию защиты, с чего ты взял? Об этом нужно договариваться с прокурором.
– Но нажать-то на него ты можешь.
– Я жму на педаль до упора, чтобы спасти тебя, Бенни, и уж сейчас-то это должно быть тебе ясно.
– Я хочу сказать: рука руку моет, верно.
– Что я, по-твоему, полный мудак? Думаешь, тебя вызовут в суд и предложат сотрудничество ради зачета и я разрешу тебе пойти на это, чтобы оказаться в глубокой жопе, так, что ли? Бенни, ничего не поняв, призадумался.
– Пойдешь на сделку с прокурором, – пояснил Бальфри, – и я прослежу, чтобы мои друзья переломали тебе на улице руки и ноги. Ну, и какой из тебя после этого получится свидетель?
– Я видел, как Хулигэн развернул этого араба и спросил у маленькой поблядушки, признает ли она в нем мудака, который пришил ее подружку.
– Ну и память у тебя, Бенни.
– Да уж, не жалуюсь.
– А ты что видел, Джовинни?
– То же самое.
– Ну, значит, у меня есть два свидетеля. Последи за моим мужичком, Джовинни, пока я схожу познакомлюсь с клиентом.
Он отошел, оставив Джовинни с разинутым ртом, потому что до того наконец доперло: шанс подвернулся им обоим одновременно, только Летучая Мышь сообразил воспользоваться им, а он, Джовинни, проморгал и теперь остался наедине с Нырялой Бенни.
Он подумал, долго ли Летучая Мышь будет кормить детективов их собственным дерьмом, прежде чем позволит им сбегать в уборную.
Городские репортеры уголовной хроники называли Бальфри Сутягой и Крючкотвором, но он с легкостью организовывал утечку информации, с готовностью шел на сотрудничество, ясно давая понять захудалым газетчикам, что звездный час пробьет позже – и тогда у них хватит материала на трехполосную, в семь колонок, передовицу в воскресном приложении.
Припав к ране, он норовил выпить из нее кровь до последней капли – и выпивал, если его не успевали оттащить от жертвы.
Он ринулся в общую суматоху:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85