– Никаких проблем.
– Вот как?
– Я храню все регистрационные карточки, рассортированные по годам, месяцам и по алфавиту.
– Не могли бы вы взглянуть?
– Для этого мне придется встать и отправиться в дом.
– Но вы же это сделаете?
– Это серьезное путешествие. И потом, когда я усаживаюсь в это кресло, мне бывает трудно подняться.
– Но, Вендель, ты же встаешь, чтобы отлить, верно? – спросил Хок.
– Конечно. Но сейчас мне не хочется.
– А у вас случайно не осталось спичечных коробков, покрытых цветной фольгой? – спросил Свистун.
– А вам такие попадались, верно? Венделю это явно польстило.
– Попадались.
– Прямо там, в Калифорнии?
– Прямо там.
– Когда-то я, знаете ли, купил пять тысяч таких коробков.
– Но мне-то нужен всего один. Свистун накрыл первую пятерку второй.
– Всегда говорил, что когда-нибудь я на этих коробках разбогатею. – Вендель забрал деньги у Свистуна. – Возможно, я отдам вам самый последний.
– Так, может, все-таки встанешь, а заодно поищешь то, что нужно моему другу, – сказал Хок.
Вендель, поразмыслив над этим, попросил подать ему руку. И отправился к дому по узкой тропинке среди страшного хлама. На полдороге он остановился и крикнул гостям:
– И когда будете махать машинам, не забывайте улыбаться водителям.
Махать и улыбаться им пришлось примерно с полчаса. Но вот появился Вендель и вручил Свистуну регистрационную карточку.
– Они прибыли из Моудивиля, – пояснил он.
На карточке и впрямь было написано только это.
– А как насчет коробка? – спросил Свистун.
Вендель осторожно извлек из кармана коробок. Зажал его двумя пальцами, поднес к свету, словно рассматривая драгоценный камень.
И вот яркий, практически не выцветший, коробок оказался на ладони у Свистуна и заблистал добрым знаменьем или, как минимум, хорошей приметой.

Глава двадцатая

Если не предпримешь особых мер предосторожности, спасение заблудших душ может стать для тебя не более чем профессиональной деятельностью. Спроси у любого священника.
Изо дня в день Фэй занималась всегдашней рутиной в приюте Святой Магдалины, следя за стиркой белья и за закупкой продуктов, за приготовлением пищи, за уборкой помещений и чисткой ковров, за своевременным вывозом мусора. Каждое утро поднимая из постели заспанных девочек так, словно они доводились ей родными дочерьми, а она им – требовательной матерью.
Хотя они вовсе не были ее дочерьми, и в родительском доме всем им пришлось несладко. Их били, мучали, запугивали, насиловали или просто выставляли за дверь и велели им убираться на все четыре стороны, потому что без них жизнь становится гораздо спокойней. Многие из них могли уже сойти на вид за взрослых женщин, но мозги у них были устроены вовсе не как у взрослых женщин. Каждой из них в своем юном возрасте довелось претерпеть больше мучений, чем многим из нас – за целую жизнь. Претерпеть их душой и телом. Измученным телом. С детства изношенным телом. Бессчетное количество раз изнасилованным телом.
Дневная рутина была для Фэй не более чем профессиональной деятельностью.
А ночью на городских улицах она служила своему призванию.
По меньшей мере, в рутину это еще не превратилось. Ни для нее самой, ни для Джоджо. Время на улицах тянулось мучительно медленно, их достижения оставались крайне ничтожными, но, так или иначе, они несли бессрочную вахту на улицах и в аллеях, в полуразрушенных нежилых домах, где по чердаку шныряли крысы, а одурманенные наркотиками дети беспокойно ворочались во сне. Высвечивая себе дорогу во мрак двумя карманными фонариками, эта парочка порой опускалась в самую бездну.
– Мне кажется, с той, которая откликается на имя Сисси, у нас может кое-что получиться, – сказал Фэй.
– С чего ты взяла? – спросил Джоджо.
– Чутье.
– В последний раз, когда я доверился своему чутью, я спустился в подвал, в котором, как мне казалось, держали в заложниках одного мальчика. И очутился среди мелких наркосбытчиков, которые приняли меня за легавого. Мне тогда руку порезали.
– И все-таки я на Сисси надеюсь.
Мими и Му стояли посреди квартала, сразу за книжной лавкой. Они веселились, хихикали, сотрясаясь от смеха всем телом. Рядом крутился Хоган: круглая попка старшеклассника в джинсах в обтяжку, длинные белокурые волосы краше, чем у иной девчонки. Котлета стоял, прислонившись к застекленной витрине, его белая кожа отливала голубым в неоновом свете, из-за чего он походил на выставленный на всеобщее обозрение труп. Котлета с завистью поглядывал на Хогана и на девочек.
К ним приблизились Фэй и Джоджо – в одинаковых джинсах, туфлях и свитерах, высвечивая себе дорогу карманными фонариками. В другой руке у каждого из них было по термосу с горячим шоколадом.
– Привет, – сказал Фэй. – А ночь, однако, холодная.
– Блядство, – сказал Хоган.
– И машин почти нет.
– А знаешь, что сказал человек, вручную изготовивший роллс-ройс ценой в миллион баксов?
– Что?
– Мне нужен только один покупатель.
Все рассмеялись. Можно было подумать, будто это ватага школьников, вышедших на вечернюю прогулку. Времени, правда, было час ночи.
Фэй заговорила, обратившись к Мими и к Му:
– Вы наверняка продрогли в таких юбчонках. И не вздумайте уверять меня в том, что это не так.
– Только когда ветер задумает залезть им под юбку, – сказал Хоган.
– Не слушай его, Фэй. Ему кажется, будто он ужасно остроумный.
– Именно что кажется, – из своего угла сказал Котлета.
Он слышал каждое слово. Не пропускал мимо ушей ничего. Занимался мониторингом полуночной улицы. Диппер захохотал, словно Котлета хорошо сострил.
Фэй посмотрела в их сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85