– Давний приятель, но не безынтересный.
– Вы хотите сказать, что могли бы подружиться с ним по-настоящему?
– Иногда, по утрам, мы с ним подолгу разговаривали, потому что нам обоим никак не удавалось уснуть. Ведь работа по ночам, строго говоря, противоестественна. Полицейские на посту, продавцы в круглосуточных магазинах, бармены, рабочие аварийных служб и ночные бабочки понимают, каково это. А вы понимаете?
Свистун кивнул.
– И о чем же вы говорили в такие часы?
– О том, что надо бы вернуться домой. Приехать к матери на день рождения или к сестре на свадьбу или на Рождество, чтобы все бросились обнимать и целовать тебя и сказали бы, как по тебе скучали.
– Ну и?
– Ну и что?
– Почему вы так не поступили? Почему так не поступил Кении?
– Мы же взрослые люди. То, о чем я рассказываю, это как цветные картинки из журнала. Да и не ждал нас никто – ни меня, ни Кении. Просто нам нравилось об этом поговорить. Вы спросили, о чем мы с ним разговаривали, вот я вам и ответила.
Ее лицо посуровело, всю детскую игривость с него как ветром сдуло.
– И больше ни о чем вы с ним не разговаривали?
– Ну конечно, разговаривали. О том, как страшно заниматься в этом городе нашим ремеслом. Книги и, в особенности, фильмы привлекают сюда маньяков со всего света. И кому-нибудь уже давно пора с этим разобраться.
– А на религиозные темы вы не разговаривали?
– Что?
Ему показалось, будто его последний вопрос ударился о щит и отскочил от него.
– О Боге вы с ним разговаривали?
– Это очень интимная тема. На такие темы я с незнакомыми людьми не разговариваю.
– Это скверно. Потому что на самом деле я пытаюсь выяснить, кто перерезал горло нашему Кенни.
Она страшно побледнела.
– О чем вы говорите? У него был СПИД… – И кровь вновь прихлынула к ее щекам.
Быстро она восстанавливается, подумал Свистун.
– Вы в этом уверены? – спросил он.
– Я работаю добровольной помощницей в хосписе. Я была там в то утро, когда его нашли мертвым. Зашла, желая поздороваться, буквально через минуту после того, как он захлебнулся кровью. У него был СПИД.
– И он должен был умереть от СПИДа, – согласился Свистун. – И умер бы, не исключено, какую-то пару дней спустя. Но его убили. Маленькое лезвие застряло у него в горле.
Она потупилась, стиснула пальцы.
– Господи, – пробормотала она.
– Что? – Свистун подался вперед. – Что вы сказали?
Она подняла голову. В глазах у нее застыло изумление.
– Никто не сказал мне, что Кенни зарезали ножом.
– Строго говоря, это был не нож. Это было хирургическое лезвие, какими в настоящее время уже не пользуются. Лезвие с крошечной рукояткой, за которую хирург берется двумя пальцами. И оно легко может выскользнуть у него из пальцев.
Боско принес чай и кофе. Диана жадно принюхалась к ароматному пару.
Боско вопросительно посмотрел на Свистуна, а тот кивком разрешил ему присесть за столик. Боско сел рядом со Свистуном напротив Дианы. Она отпила из чашки.
– Очень хороший чай. Просто замечательный.
– Я позволил себе по собственной инициативе добавить меда.
– Какого меда?
– Цветочного.
– И получилось просто замечательно, – сказала она.
Свистун достал из кармана стопку карточек, перетянутую резинкой.
– Я прочитаю вам несколько имен, а вы скажете, упоминал ли их Кенни в разговоре с вами. Согласны?
Она кивнула.
– Джордж Грох.
– Конечно. Кенни какое-то время жил с ним, но потом они разругались.
– Джейн.
– И все? Просто Джейн? Я знакома с доброй сотней таких. И не припоминаю, чтобы Кенни когда-нибудь говорил о какой-то определенной Джейн.
– К этому мы еще вернемся, – сказал Свистун и продолжил по списку. – Килрой.
Она покачала головой.
– Бобби Л. и Бобби Д.
– Это пара молодых потаскушек, они работают на панели. Бобби Лэмей прибыла сюда, должно быть, год назад. Другая, Бобби Дарнел, еще позже. Кенни крутился с ними, когда наряжался в женское платье. Клиентов друг другу передавали. Понимаете? Кто-нибудь клеился к Кенни, но тот был парнем честным и говорил, что он только переоделся в женское платье. И если клиент не оказывался двустволкой, Кенни передавал его одной из Бобби. И наоборот. Нет смысла упускать клиента только потому, что ты не в силах обслужить его, как ему хочется.
– А вы с ними в таких играх не участвовали?
– Я на панели больше не работаю. Я сейчас практически всегда принимаю по рекомендации. Даже в барах не торчу, разве что для времяпрепровождения.
– Хорошо. Дальше у нас идет некто по имени Майк.
И вновь она покачала головой.
– Тот же случай, что и с Джейн. Сколько Майков я, по-вашему, знаю? С полсотни.
– Пуч.
– Этот бедняга и сам не знает, кто он такой.
– В каком смысле?
– То ли гомосексуалист, то ли бисексуал, то ли гетеросексуал, то ли еще что. Вертится, как дерьмо в проруби, пытаясь в этом разобраться. И к Кенни приставал, да только тому это не понравилось. Ему не хотелось соблазнять парнишку только из-за того, что тот чувствует себя таким потерянным, понимаете? И он порядочно надоел Кенни. И все это было еще до того, как Кенни узнал про свою болезнь. А уж как они потом разобрались, этого я не знаю.
– Джет.
Она с пониманием посмотрела на Свистуна.
– Это и есть ваш наркосбытчик?
– Так я понял.
– Правильно поняли. Но у них с Кенни были и другие дела. Он сводил Кенни кое с кем, хотя из числа сводников был далеко не самым главным.
– А вы не знаете, как мне его найти?
– Поговорите на улице о том, что вам нужны наркотики или мальчик, и Джет сам вас найдет.
– А вы с ним имели дело?
– Очень редко. Когда хотелось расслабиться. Жизнь ведь не сахар. Согласны?
Свистун кивнул и вернулся к своему списку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90