Мир держится на деньгах, набегающих со стоянок, с платных мостов, с трехдолларовых билетов в музеи, хотя все это сравнительно недавно было бесплатно.
Сорок пять минут понадобились Свистуну, чтобы найти нужный офис в дальнем конце нужного коридора в нужном здании, входящем в нужный комплекс. Табличка на дымчатом стекле двери гласила, что вы пришли в офис Джонаса Килроя, второго профессора, гуманитарный факультет. Постучав, Свистун услышал: «Войдите», а войдя, понял, как ему не повезло.
Больше всего этот офис напоминал крысиную нору. Окно было открыто, и погода за окном стояла прекрасная; в противном случае здесь можно было бы задохнуться. Пахло тут тунцом, капустой, книжной пылью и нестиранными носками.
Хрупкий молодой человек с пышной рыжей шевелюрой, смахивающей на парик, в очках с толстыми стеклами на курносом носу, сидел в деревянном кресле-вертушке. Ноги в огромных ботинках были водружены на свободный краешек стола. Парень жевал тунца с капустой на белом хлебе и читал какой-то журнал.
Посмотрев на Свистуна, он помахал журналом.
– Туринская плащаница. Опять за нее принялись. Завернули в нее Христа после снятия с креста или не завернули? Это как эпидемия. И возобновляется раз в три года. Новые анализы. Новые доказательства. Новые выводы. А вас интересует туринская плащаница?
– Слышал я про нее, но она меня, честно говоря, не интересует, – признался Свистун.
– Так, может, вас заинтересует библиотека Наг-Хаммади?
– Что?
– А чем же вы занимаетесь?
– Стараюсь не выйти из ста восьмидесяти фунтов, – ответил Свистун.
– Отлично сказано. Лишний вес приводит к сердечным расстройствам, – заметил Килрой. – А какое у вас ко мне дело?
– Мумифицированные пальцы. Мумифицированный палец ребенка.
– Ах вот как.
Килрой спустил ноги со стола и встал во весь рост. Он оказался тощим и долговязым.
– Интересует меня также «Теория и практика магики».
– Именно магики, а не магии?
– Именно так.
– Значит, сатанизм. Крайне модная тема. А что конкретно вам хочется выяснить?
– Честно говоря, сам не знаю. Конкретно – только про палец и про книгу. У меня в этом отношении нет никаких познаний.
– Познаний у вас наверняка больше, чем вам самому кажется. Как-никак, идет Эра Водолея.
– А мне казалось, что он должен наступить только в двухтысячном году.
– Плюс-минус, – ухмыльнувшись, сказал Килрой.
– И мне казалось, что Эра Водолея связана со всеобщей гармонией и любовью.
– Вот видите? Я же вам говорил: вы на самом деле знаете куда больше, чем вам кажется.
– У меня есть друг, который читает все, что печатается, а потом пересказывает это мне, – пояснил Свистун. – И все-таки, как Эра Водолея связана с сатанизмом?
Килрой взял грубо заточенный плотницкий карандаш и провел по листу бумаги жирную линию. Вернее, лишь в начале она были жирной: по мере проведения он ослаблял нажим, так что она становилась все бледнее и бледнее. В итоге дело выглядело как мастерски нарисованная шкала.
– Скажешь что-нибудь благое, а другие непременно обратят твои слова во зло. Каждая человеческая активность, поддающаяся изучению, может быть описана в аксиологическом смысле, может быть нанесена на ценностную шкалу. Смотрите, здесь линия совсем черная, а здесь гораздо светлее. – Он прикоснулся пальцем к центру линии. – Применительно к каждой произвольно выбранной точке надо решить лично для себя, является ли она скорее светлой, чем темной, или скорее темной, чем светлой. Кое-кто утверждает, что в Эпоху Водолея человечество ждут благоденствие и процветание, а другие, напротив, ожидают невиданной вспышки зла.
Килрой говорил как человек, которому крайне некогда. Казалось, он не говорит, а мчится куда-то, рассыпая по своему следу жемчуга мудрости и информации. Как ни старался Свистун, ему было трудно поспеть за профессором, и это проступило у него на лице.
– Символом веры для христиан является крест, – рассказывал Килрой. – Сатанисты в ходе черной мессы переворачивают его вверх ногами и делают символом разрушения. Вы за мной поспеваете?
– Еле-еле, – признался Свистун.
– Если нет Бога, значит, нет и Сатаны. И наоборот. Такая логика вам понятна?
Свистун пожал плечами.
– Вам нужно взглянуть на это с высоты птичьего полета.
– Мне нужно выяснить про палец.
– Вы когда-нибудь слышали про Руку Славы? – спросил Килрой.
– Нет.
– А про некромантию?
– Про это как раз слышал. Я был знаком с женщиной, которая утверждала, будто умеет вызывать духи усопших и накладывать заклятия.
– Значит, вам известно, что с умершими можно связаться на предмет предсказания будущего, потому что они не связаны ограничениями, присущими миру живущих?
– Да нет, я не утверждаю, будто мне на этот счет известно что-то определенное. Помню просто, как она разок-другой рассуждала на эту тему.
– Рука Славы используется в некромантии. В автохтонном древнем ритуале колдун брал руку повешенного, завернутую в клок савана, помещал ее на две недели в раствор, потом засушивал. Но впоследствии развилась и вариативная техника. Вариаций на самом деле великое множество.
– Каждому повару хочется внести в рецепт что-то свое, – заметил Свистун.
– Это что, шутка? – удивился Килрой.
– Честно говоря, я не понимаю, о чем мы с вами разговариваем. Это ведь не фильм ужасов. Я сижу перед вами, а вы рассказываете про какую-то засушенную руку повешенного…
– А жизнь – это и впрямь фильм ужасов.
– … про общение с мертвецами.
– … неужели вы сами этого не знаете?
Они замолчали одновременно и уставились друг на друга, пораженные тем, как совпали по смыслу сказанные наперебой слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90