причина и следствие, причина и следствие. И все самым тесным образом взаимоувязано.
Надо только уметь распознавать это. Погляди, куда надо, и поймешь, что к чему.
Все это он и впрямь произнес. Однако продолжал из вечера в вечер приходить к «Милорду», усаживался за столик в нише у окна, глядел в окно, глядел в самую сокровенную глубь Хуливуда в ожидании чуда, большого или маленького.
Боско, усмехнувшись загадочной усмешкой, заметил:
– Что ж, хотелось тебе чуда – вот ты и получил его. Божественное вмешательство спасло уличную потаскушку от неминуемой гибели.
– Должно быть, так.
– А если одного чуда тебе недостаточно, то погляди. Вот там, на подходе, и другое.
Женщина, одетая и держащаяся подобно какой-нибудь заморской маркизе, со столь глубоким разрезом в и без того короткой юбке, что на ум поневоле приходила мысль о первородном грехе, пересекала улицу, в точности повторяя путь, только что проделанный чуть было не попавшей в аварию потаскушкой. Но, конечно, ни одна из здешних машин не посмела бы сбить ее. Несмотря на теплую погоду, по плечам у нее, подобно длинному шарфу, вилось меховое боа, заставляя наблюдателя вспомнить о тридцатых. Фетровая шляпка с полями, надетая набекрень, наполовину скрадывала впечатление, производимое ее огненно-рыжими волосами. Впрочем, не затененный полями шляпки второй глаз смотрел воистину по-королевски. Скорее даже, взглядом королевы, оказавшейся среди дикарей. Перейдя через дорогу, она вошла к «Милорду», прежде чем ей успел бросить хоть словечко кто-нибудь из всегдашних уличных приставал.
Боско выскочил из ниши, помчался к себе за стойку и уселся на стул в ожидании, пока он хоть кому-нибудь не понадобится.
Когда она излагала ему свою просьбу, то наклонилась так близко к Боско, что со стороны могло показаться, будто она решила удостоить его поцелуем. Но вместо этого она прикоснулась к его руке и улыбнулась строгой улыбкой, дав понять, что заметила и оценила его инвалидность, а затем отошла и отправилась к Свистуну, у которого при ее приближении разве что не отвалилась челюсть.
– Вы Уистлер? – спросила она, нагнувшись к нему и поцеловав его в угол рта.
– Если бы и не был таковым, то сейчас выдал бы себя за него.
Она подсела за столик лицом к нему.
– Поцелуй от общей приятельницы.
– А как ее зовут?
– Мэри Бет Джонс.
– Не знаю я никакой Мэри Бет Джонс!
– Ну, тем не менее она вас порекомендовала.
– На что?
– Мне нужен телохранитель.
– Я никогда и мухи не обидел.
– Моя приятельница сказала, что видела вас в деле и что смотритесь вы совсем недурно. А еще сказала, что вы не дурак Меня зовут Элеонора Твелвтрис. Если согласны работать на меня, можете называть меня Нелли.
– В былые времена гремела актриса Элен Твелвтрис.
– Даже не однофамилица. Моя настоящая фамилия Рейнбек. Твелвтрис я по мужу.
– Но это же не Роджер Твелвтрис?
– Да, за вами не заржавеет, верно? Вы угадали, господин полуночник.
– У него же работников службы безопасности до…
Свистун смешался и замолчал.
– До хера. Вы хотели сказать: до хера.
Она нежно улыбнулась, превратив непристойность всего лишь в точное словцо.
– До и больше – вот все, что я хотел сказать. До и больше.
Она рассмеялась.
– Так или иначе, я с ним больше не играю, а уж с его людьми – тем более.
– То есть?
– Я с ним развожусь, и кое-что пришлось ему не по вкусу.
– Что именно?
– То, что я собираюсь у него выцыганить.
– Значит, вам кажется, что он постарается отговорить вас от развода?
– Нет, мне кажется, что он постарается меня убить.
В багажнике вишнево-красного «БМВ» находился плоский алюминиевый контейнер, содержащий две камеры, автомобильную лампу-вспышку размером с человеческую ладонь, два телеобъектива – большой и маленький – и несколько насадок. У контейнера было двойное дно: в тайнике размещались несколько дешевых ножей с выкидными лезвиями, два длинноствольных пистолета для прицельной стрельбы, штурмовая двадцатизарядная винтовка и несколько коробок с боеприпасами.
Находился здесь и плоский алюминиевый чемодан, в котором хранились две смены одежды и обуви – повседневная и предназначенная для торжественных случаев черная.
А сейчас на нем был почти ничего не весящий полотняный костюм, белая шелковая рубашка с незатянутым галстуком, белые шелковые носки и изящные итальянские туфли. Форма летчика из эскадрильи Лафайета находилась в чемодане вместе с остальной одеждой.
Руки его, маленькие и изящные, с безупречными ногтями, лежали на баранке, пальцы были похожи на изделия из слоновой кости. И пока они проезжали по бульвару Уилшир, женщина, сидящая рядом с ним, буквально любовалась этими руками и этими пальцами.
– Знаешь, Коннор, а ведь ты так и не сказал мне, чем ты занимаешься.
– Я делаю снимки.
Это вроде бы ее заинтересовало.
– Значит, ты один из тех парней, что трутся возле ночных клубов и ресторанов, норовя застать врасплох и сфотографировать какую-нибудь звезду?
– Нет, я не из них.
Она сразу же утратила интерес, отвернулась от него и поглядела в окошко.
– Так и будем туда-сюда ездить?
– Я знаю одно местечко, которое тебе наверняка понравится. Называется «Маленький клуб». Там играют на пианино.
– Знаешь, что я тебе скажу? У нас в Атланте полно заведений, которые называются «Маленький клуб». И во всех играют на пианино.
– Так чего бы тебе хотелось?
– Сама не знаю. Но чего-то другого. А почему бы нам не проехаться там, где торчат все эти проститутки – и женщины, и мужчины?
– Выходит, тебе нравится низменное? Она рассмеялась.
– Возвышенное, низменное, называйте, как вам хочется, мистер Спиннерен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86