Свистун моргнул первым. Сдался и начал составлять в стопку тарелки.
– Оставьте, – сказала она. И поглядела на стенные часы. – О Господи, как я устала. А вы?
– Мне не особенно хочется спать. Но уж как-нибудь я себя пересилю.
– Пойдемте, я покажу вам комнату. Подхватив сумку со своими вещами, он поплелся следом за нею еще по одному длинному коридору. Ее апартаменты оказались в самом конце коридора. Проследовав туда, она зажгла свет и открыла дверь в свою комнату. Из-за ее плеча он увидел спальню, выдержанную в кремовых и пастельных тонах. Когда она, прислонившись к дверному косяку, сложила руки на груди, даже от ее потрепанного халата, казалось, начало исходить некое сияние. Определенно во всех ее движениях было нечто волшебное. Свистун шагнул к ней.
– А ваша комната там.
Она, дернув подбородком, указала ему направление, ее волосы разлетелись при этом волной, а затем легли на плечи уже в новом порядке. Бультерьеры уже подтрусили ко входу в ее спальню. Сквозь стеклянную дверь они поглядели на Свистуна так, словно в точности разгадали его намерения – и те им не понравились. Но зато понравилось идиотское положение, в которое он попал.
– Если ночью проголодаетесь, дорогу на кухню найдете.
– Ага.
– Спокойной ночи.
Он прошлепал по коридору к своей комнате. Обернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Но она уже закрывала за собой дверь. Щелкнула задвижка. Свистун напряженно слушал. Ключ так и не повернулся в замке. Все вокруг искрилось противоречащими друг другу сообщениями. Он шагнул в свою комнату и зажег свет.
Комната была хорошо, но нейтрально обставлена, а потому сильно смахивала на гостиничный номер. Двуспальная кровать, шкаф, кресло, торшер, цветной телевизор с диагональю в тринадцать дюймов, прибор дистанционного управления на ночном столике.
Маленькая, но отлично оснащенная ванная за одной дверью, туалет за другой. Он бросил сумку на скамеечку в изножье кровати, открыл, достал свои туалетные принадлежности – зубную щетку, пасту, крем для бритья и бритву, завернутые в одно полотенце.
Наскоро принял душ. Вытираясь, уставился на себя в зеркало. Подумал при этом: давненько я не был в такой чудовищной форме. О Господи, подумал он затем, нырнув меж двух простыней, оказавшихся, как минимум, на три недели чище тех, что дожидались его дома, – о Господи, если так будет продолжаться и впредь, то скоро ему придется договариваться с проститутками.
Включил телевизор и пробежал по каналам, в конце концов остановив свой выбор на полицейском сериале, в котором все женщины были полураздеты, все преступники глупы, а все сыщики умны и бесстрашны. Потом он посмотрел шоу про двух мужиков, живущих с одной бабой. Потом шоу про мужика, живущего с двумя бабами. И вновь пришел к выводу, что телевизор смотреть не стоит: жизнь на Четырех Углах куда интереснее.
Глаза начали закрываться сами.
В полночь Джокко Макдун, ведущий шоу Твелвтриса, затряс всеми тремя подбородками и спросил у аудитории:
– Начали???
– Начали!!!
Свистун вырубил телевизор и уснул. Пульт дистанционного управления пристроился у него в паху.

Глава четвертая

Человеческие существа снабжены механизмом, не позволяющим немедленно зашевелиться, внезапно очнувшись из глубокого сна. Антропологи полагают, что именно этот механизм удерживал первобытного человека от расправы над своими ближними в дни, когда люди спали, сбившись в кучу, подобно щенкам. В наши дни такое случается не так уж часто, но эффект каждый раз бывает воистину ужасающим.
Свистуну показалось, будто кто-то вскрикнул, хотя наверняка судить об этом было нельзя. Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что возникла некая опасность. Он лежал на спине, совершенно не в состоянии открыть глаза. Он не мог пошевелить и пальцем, хотя боялся того, что сейчас его начнут убивать. Затем мгновенный паралич его оставил – и он скатился с кровати и помчался по коридору к комнате Нелли, начисто забыв о том, что на нем ровным счетом ничего не надето. Он чуть было не побежал назад напялить трусы. Но тут ему пришло в голову, что, если на нее и впрямь напали, а сейчас душат, не давая и вскрикнуть, то скромность – это последнее, на что она с его стороны рассчитывает.
С другой стороны, подумал он, вышибая дверь, крик вполне мог почудиться ему во сне.
Нелли не была мертва, но и не пребывала в безмятежном сне. Она сидела в постели, широко раскрыв глаза, белки которых поблескивали в свете слабого ночника. Как выяснилось, подобно самому Свистуну, она предпочитала спать голой. Даже в нынешней пиковой ситуации он мельком увидел на ее пышной груди россыпь веснушек, выводящую ее красоту из разряда просто выдающейся в разряд выдающейся исключительно.
Она не сделала попытки прикрыться простыней, только свела на груди руки.
– Кто-то здесь был.
Ее голос прозвучал на удивление спокойно.
Свистун стоял на самой середине исполинского ковра, остро чувствуя собственную наготу и зарождающееся шевеление в паху. Нелли потянулась к лампе на ночном столике.
– Не надо, – начал было Свистун.
Но было уже слишком поздно. Свет вспыхнул, розоватое сияние озарило ее рыжие волосы.
Он резко развернулся на босых пятках, обыскивая комнату носом и ушами ничуть не в меньшей степени, чем глазами.
– Псы.
– Что псы?
– Они не залаяли.
– О Господи, значит, все-таки вам просто почудилось.
Свистун подошел к раздвижной двери в сад, приоткрыл штору.
– Они и сейчас не лают, а ведь здесь горит свет и я нахожусь в комнате.
Он приоткрыл раздвижную дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в образовавшееся отверстие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86