– Вот, слушайте. – Майор тем временем отыскал нужную страницу и с выражением продекламировал: – «…В тюрьме сознание своей невиновности очень пагубно влияет на человека – оно не дает ему притерпеться к обстоятельствам и подрывает моральную стойкость…» А, каково?
– Сильно написано.
Получалось, что если уж сидеть – то за дело и нечего корчить из себя девочку. …Теперь «Слепящая тьма» валялась на застеленной койке Рэмбо, прочитанная обоими сокамерниками. Обсудить они ее не успели – прошлым вечером сосед был не в настроении, и в такие моменты «олимпиец» его просто-напросто побаивался. Он и утром не решился попросить книгу обратно – реакция могла оказаться непредсказуемой. Да и, собственно, какие тут литературные диспуты! С кем? С этим помешавшимся на собственных бицепсах контрабандистом? Удивительно, что Кестлера он вообще долистал до конца.
Бывший второй человек в аппарате одного из крупнейших районов нервно вскочил и прошелся по камере. Можно позволить себе! Рэмбо уже больше часа как вызвали и увели куда-то. В общем-то он со дня на день ожидал выполнения «двести первой» – так, по номеру статьи кодекса, называют процедуру, завершающую следствие… Получит свои восемь лет, освободится досрочно – такой на зоне не пропадет! А интеллигентному человеку? Да еще когда значительно за сорок и – жена, дети…
«Олимпиец» с тоской огляделся: камера на двоих, чуть не двадцать метров, телевизор, газеты свежие носят «за счет заведения»! Кормежка сносная, передачи из дома. Другие и на воле так не живут, что уж о нормальных уголовниках говорить… Но для него-то, человека с прошлым! Попавшего под жернова правосудия случайно, почти по недоразумению! Пусть по тюрьмам сидят кому положено – убийцы, насильники, хулиганы, но не такие, как он, – с заслугами, с творческим потенциалом…
– Ну? Что там? Зачем вызывали?
Дверь захлопнулась без пресловутого, многократно описанного в литературе скрипа и скрежета. Рэмбо, едва успевший шагнуть внутрь коридора, так и замер почти у порога камеры – и на лице его явственно читаюсь настороженное недоумение.
– Да-а, блин… – Мощная пятерня поскреблась за ухом.
– Чего там? – Таким сокамерника «олимпиец» видел впервые.
– Выпускают. Под залог! До суда.
– Под зало-ог? – Представить подобное было просто невозможно даже теоретически. Денежный залог – по «комитетскому» делу о контрабанде оружия? За человека, взятого с поддельными документами и к тому же не признающего своей вины? – Шутишь!
– Нет. Не шучу. – В голосе сокамерника не чувствовалось и намека на розыгрыш. – Велели вещи собрать.
– Да как же это! – неожиданно для себя обиделся взяточник. – Как же это? А кто внес?
– Кто внес… Нашлись. Адвокат какой-то сегодня – странный, мешком стукнутый. Да и хрен с ним! – Положенного по закону бесплатного защитника Рэмбо раньше не жаловал, толку от него не ждал, но теперь уже и не знал что подумать.
Запихивая в драный полиэтиленовый пакет небогатое свое имущество, здоровяк продолжал отвечать на вопросы:
– Пять миллионов – рублей, разумеется… Сам понимаю, что не сумма!.. Сказал же – не знаю… Разберемся.
Наконец он закончил. Наспех обвел глазами камеру, равнодушно посмотрел на остающегося:
– Бывай здоров.
– Да, конечно! До свидания, – пожал протянутую руку «олимпиец». Жизнь опять оставляла его в дураках.
– Нет уж, прощай! Дядя… – Рэмбо отвернулся к двери и коротко постучал по металлу тренированными костяшками пальцев.
Он всегда относил себя к породе победителей. А победителей, как известно, не судят.

* * *
– И сколько же это получается в марках?
– В немецких? Что-то около полутора тысяч.
– Да-а… Значит, за такую сумму у вас в России можно выкупить из тюрьмы человека?
– У нас? Быстро ты, однако!
– Ладно, не цепляйся к словам. – Хо зяин, похожий на морского пехотинца из американских рекламных роликов, пренебрежительно пожал плечами. – Хорошо! У нас… у нас в России.
– Душновато. – Подчеркивая, что тема национальной принадлежности исчерпана, собеседник вытянул из пачки очередную гигиеническую салфетку и вытер пот. Затем выкинул моментально промокший комок бумаги в урну. – Как в парилке!
– Я привык. А сколько сейчас в Москве?
– Не знаю. Улетал – было градусов семь. Мороза…
На какое-то время беседа увяла. Тишину нарушал только бестолковый, с огромными лопастями вентилятор – слегка подвывая, он перегонял вдоль террасы тягучие струи влажного воздуха.
Джунгли начинались сразу же за полированными перильцами, так где-нибудь на Оке вплотную подступает к дачному крылечку грибной сосновый лес. Никаких ассоциаций с Киплингом не возникало – хотелось пить и совсем не хотелось романтики.
Радовало отсутствие каких-либо кровососущих летающих тварей – это было непонятно, но очень здорово. Вообще, Африка оказалась очень мало похожей на то, что о ней рассказывали.
Хозяин, тот, что походил на морского пехотинца, скрипнул плетеным креслом и переложил поудобнее босые ноги. Из одежды на нем имелись только шорты и вытянутая майка с эмблемой «Чикаго Буллз». Гость был экипирован более официально: сандалии, брюки европейского покроя и бежевая рубашка с карманами. В одном из карманов просматривался бумажник, в другом – пластиковая, убранная за временной ненадобностью карточка прессы.
До этого они встречались только раз, больше года назад – на Кипре. Там тоже было нестерпимо жарко, и закончилось их знакомство дракой.
– В конце концов победила дружба…
– Ты о чем это? – удивился хозяин.
– Вспоминаю, какую ты мне тогда гадость вколол.
– Обычное снотворное, – хмыкнул хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70