– Найду, милостивец!– Да, еще вот: прошение надо подать.– А как его, батюшка-боярин, пишут?– Буду рассказывать! Пойди в мою канцелярию!Подьячий за два алтына написал Аграфене прошение по заведенной форме. «Державнейший Государь, Царь Всемилостивейший, Петр Алексеевич, желаю я, нижеподписавшийся, Егор, Константинов сын, Марков, вступить в Математическую навигацких наук школу, а по твоему, Государь, указу, велено в тоё школу набрать всякого звания людей потребное число. И покорно прошу я, Всемилостивейший Государь, повели меня к той школе приписать. А от роду мне, Маркову, двенадцать лет.Вашего Величества нижайший раб посадский сын Егор Марков, а за него по неграмотности руку приложил Емельян Седов.Августа 23 числа 1701 года»
Аграфена вернулась домой сияющая. Через несколько дней она принесла в канцелярию Головина поручительство двух дворян, что Егор Марков «без указу великого государя с Москвы не съедет и от школы не отстанет».В начале сентября 1701 года Егор Марков получил предписание явиться в Навигацкую школу, куда его зачислили учеником «русской школы» и ввиду бедности его матери определили корм на первое время по алтыну в день. Глава VIII. Первые шаги Егор Марков, в новых сапогах, в новой рубахе, с волосами, обильно смазанными коровьим маслом, явился с матерью в школу в первый раз.Аграфена расспросила школьного сторожа, куда свести Егорку, и робко вошла в класс. Ученики возрастом от двенадцати до двадцати пяти лет шумно рассаживались за столами. Густо побагровевший Егорка стал у двери, а Аграфена, тоже сильно робея, приблизилась к учительскому столу, на котором лежали несколько книжек, пучок розог и линейка.– Новичка привели! О-го-го! Новичок! – раздались возгласы учеников.Учитель Федор Иванович был низенький человек с маленькими серыми глазами, бритый, в потертом кафтане, в растрепанном паричке. Он хлопнул линейкой по столу:– Молчать!– К вашей милости, – низко поклонилась Аграфена.По обычаю, она принесла учителю горшок с кашей и пирог.Учитель поставил на стол приношение.– Как звать?– Марков… Егорка…– Марков Егор! Подойди!Трепещущий Егорка подошел.– Хочешь учиться?– Хочу, – прошептал Егорка.– Ох, хочет, батюшка, хочет! – подхватила Аграфена. – Уж так меня молил, чтоб хлопотала я за него…– Ладно! – сказал учитель. – Иди, баба!Аграфена с поклоном ушла.– Марков Егор! Садись вот здесь, впереди!Егорку посадили с недорослем Недорослями при Петре I и позднее называли дворянских детей, не достигших пятнадцатилетнего возраста. Впоследствии это слово приобрело ироническое значение.

Ильей Тарелкиным и сыном дьяка Трифоном Бахуровым. На трех учеников был один букварь.Учитель отошел от Егорки, сел за стол и стал без церемонии есть принесенный пирог. Ученики твердили заданные уроки. Класс походил на огромный жужжащий улей.Лохматый детина огромного роста, с длинными черными усами долбил молитвы.Другой, заткнув уши пальцами и раскачиваясь, читал нараспев, как дьячок:– «Хвалите бога человеку всяку, долг учиться письмен словес знаку. Учением бо благо разумеет, в царство небесное со святыми успеет…»Третий толкал товарищей в бока и в спину кулаком, а когда те сердито оборачивались к нему, он делал невинное лицо и с показным усердием твердил:– Буки-аз – ба, веди-аз – ва, глаголь-аз – га…Учитель, прислушавшись к равномерному деловому гулу класса, подошел к первому столу, вырвал из рук Ильи Тарелкина засаленный букварь и дважды черкнул твердым ногтем по первой странице. Швырнув книжку перед оробевшим Егоркой, он сказал: «От сих и до сих!» – потом преспокойно отошел к кафедре.Егорка остолбенело взглянул на страницу, ничего не понимая. Красноглазый Илюшка, с белыми, как лен, волосами, выдернул у него букварь из рук. Егорка внимательно слушал обрывки фраз, которые доносились к нему со всех сторон.После обеденного отдыха учитель подошел к Егорке:– Сказывай урок!Егорка сидел неподвижно. Лицо и уши его залились горячей краской.– Встань, встань! – зашептал, толкая соседа, Тришка Бахуров.Егорка вскочил.– Не вытвердил? – сурово спросил учитель.– У меня не было…Учитель, не слушая, схватил Егорку сухой, но сильной рукой за ухо и повел к скамейке, стоявшей у стены. Скамейка была предназначена специально для порки и уже была гладко отшлифована телами поротых.Учитель положил Егорку на скамейку, лицом вниз, велел спустить штаны и отстегал, на первый раз, впрочем, довольно милостиво. Ударяя розгой, он приговаривал: Розга ум вострит, память возбуждаетИ волю злую в благу прелагает:Учит господу богу ся молитиИ рано в церковь на службу ходити.Целуйте розгу, бич и жезл лобызайте,Та суть безвинна, тех не проклинайтеИ рук, яже вам язвы налагают,Ибо не зла вам, а добра желают… После порки учитель сказал:– Сии стихи приготовишь к завтрему. В назидание за леность.Егорка пробормотал, застегиваясь:– Я и сейчас могу рассказать.– О? – удивился Федор Иванович. – Говори.Егорка сквозь слезы забубнил:– «Розга ум вострит, память возбуждает…»Стихи он прочитал без единой ошибки.– Ты что, раньше знал? – спросил учитель.– Нет. Который сзади сидит, твердил, а я понял.– Да ты, видать, востер! Что ж урок не выучил?Егорка осмелел. Оказывается, с учителем можно разговаривать.– У меня букваря не было! Вон тот отобрал…– Ладно, иди. Тарелкин Илья, покажешь новичку буквы. Егорка вернулся на место.– Да, как же, держи карман шире! – злобно усмехнулся Илюшка. – Буду я тебе, дураку, показывать!..Над Егором сжалился Трифон. Это был девятнадцатилетний парень, белобрысый и уже склонный к полноте. Степенный и хозяйственный Трифон учился довольно хорошо, недостаток способностей восполнял усердием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17