Все было тихо, никого не было видно, но он знал: рядом кто-то есть.
Впереди, совсем недалеко, затаилась одна из тварей. Возможно, она поджидает как раз его, уже зная, что он приходит сюда каждое утро. А возможно, он случайно попался ей.
Тварь находилась от него ярдах в пятидесяти; он мог ее хорошо рассмотреть – она пряталась меж корней расщепленного пня.
Он тоже затаился. Он умел быть терпеливым. Это уже не раз спасало ему жизнь.
Он стоял не шевелясь, боясь даже дышать, чтобы его не выдал пар изо рта; сердце бешено колотилось, во рту пересохло.
Эти существа вели ночной образ жизни. Когда становилось темно, они подбирались к деревне и утаскивали оставленный во дворе скот. С наступлением утра они возвращались в лес. Но днем или ночью – они всегда были смертельно опасны.
После того, что случилось в прошлом году, было решено очистить от них лес, для чего прислали солдат. Никогда еще он не видел столь великолепного зрелища. Солдаты въехали в деревню верхом на лошадях, в сверкающих доспехах, с яркими развевающимися знаменами. До того дня он не видал ничего, кроме своей деревни. И ему ужасно захотелось стать солдатом.
Часть войска разместили на постоялом дворе, к великому неудовольствию хозяина, чье участие в операции по очистке леса вылилось в содержание воинов.
Но он пришел от этого в восторг, ибо часами мог слушать рассказы солдат о жизни за пределами деревни, то есть таких вещах, о которых даже не подозревал. Он был счастлив полировать их шлемы, натирать доспехи и чистить лошадей.
Некоторые из них даже бросали ему пенни, первые заработанные им монетки. Он спрятал их в хлеву, рядом с тем местом, где спал, потому что знал: если хозяин обнаружит у него деньги, то непременно их отберет, а его самого поколотит. Правда, его все равно поколотили, но деньги он сохранил.
Еще у него был теперь кинжал, который он стащил у капитана. Этот капитан ни разу не поблагодарил его за работу, хотя он из кожи лез вон, чтобы ему угодить. Ему так хотелось получить хоть что-нибудь из того, другого мира, а такого странного ножа он ни разу не видел.
Рукоять, сделанная из чего-то похожего на кость, была вырезана в виде головы змеи, но не это делало кинжал поистине уникальным. Его клинок – не ровный, а покрытый остро отточенными зазубринами от рукояти до самого острия, где зазубрины располагались так часто, что почти сливались.
Солдаты прочесали лес, оттеснив тварей. Но лес тянулся, казалось, до бесконечности, и вскоре твари вернулись.
И сейчас одна из них находилась поблизости, поджидая жертву.
Внезапно со стороны деревни послышался шум. Это был стук подкованных лошадиных копыт по деревянному настилу моста.
Он прищурился, пытаясь разглядеть седока. В деревне редко кто поднимался в такую рань. Часто он приходил в лес, набирал полную вязанку хвороста и возвращался еще до того, как хоть кто-нибудь проснулся. Правда, не зимой, когда многие вставали пораньше, чтобы сделать свои дела, пока светло.
Он узнал всадника – он знал всех жителей своей деревни, – но в такой ранний час он менее всего ожидал увидеть ее.
Он был уверен, что она целыми днями валяется в постели, а слуги выполняют работу по дому и исполняют любую ее прихоть. Она жила в усадьбе, расположенной на самом высоком краю долины. Усадьба, как и вся долина, принадлежала ее отцу. Каждый житель деревни жил на его земле; даже хозяин постоялого двора был его данником.
Сейчас на ней были белые меха; лошадь, пофыркивая, осторожно прошла по мосту. На мгновение придержав ее, она бросила взгляд назад, затем вновь тронула поводья, заставив лошадь свернуть. Но не к деревне, а туда, где прятался он.
И где затаилась тварь!
Он следил за всадницей, ни на секунду не забывая о твари. Он прекрасно видел ту, а вот она его – нет. Зато тварь видела всадницу, которая приближалась к лесу.
Всадница могла бы поехать по дорожке вдоль реки. Но она почему-то стала подниматься на холм. Ее путь пролегал вдоль границы леса, где затаился он и где ее поджидала тварь.
Ему было плохо видно, но он знал, что тварь, прячась за деревьями, начала осторожно подбираться к всаднице, двигаясь по диагонали, чтобы сократить путь.
Всадница ехала быстро и уверенно. Он смотрел на нее, отчаянно надеясь, что вот-вот она заподозрит неладное, повернет лошадь и поскачет прочь. Но она продолжала ехать вперед, не подозревая об опасности.
Что она здесь делает? Почему она одна?
Он продолжал следить. Тварь была уже совсем рядом. Всаднице нужно немедленно уезжать, или будет поздно.
Он понял, что сейчас произойдет. Еще несколько секунд, и тварь, сделав прыжок, нападет на всадницу.
Выскочив из-за деревьев, он побежал к тому месту, где тварь уже приготовилась к прыжку. Он закричал всаднице, приказывая ей повернуть назад, назад, надеясь, что успеет добежать раньше твари, и вместе с тем понимая, что не сможет совершить невозможное.
Всадница его увидела и услышала, поскольку резко осадила лошадь. Но было уже слишком поздно, слишком.
Он преодолел только половину пути, когда увидел тварь, выскочившую из зарослей. Так ясно он видел ее впервые; в следующую секунду она взвилась в воздух.
Это была отвратительная насмешка над человеком и отталкивающая пародия на животное: массивное тело, покрытое тусклым темно-серым мехом; собачья морда, но с рогами и длинными кабаньими клыками; короткие конечности, заканчивающиеся острыми когтями и с зажатым в них ржавым мечом.
Тварь с ревом бросилась на всадницу, которая тотчас откинулась в седле, натягивая поводья и пытаясь остановить лошадь. Поэтому тварь промахнулась и, вместо того чтобы вцепиться в жертву, лишь выбила ее из седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51