– Господин судья, вершащий праведный суд, – он впился взглядом в Амеротка, – вы проверили показания?
– Все сведенья, что были представлены суду, проверены, – ответил Амеротк. – Ты старался представить дело так, как будто ты отправился в свой полк в пустыне к северу от Фив. По твоим словам, тебе хотелось воспользоваться прохладой ночи. Твой возничий под присягой подтвердил твои объяснения. – Амеротк умолк, потирая выгравированные на перстнях знаки Маат. – Однако, – продолжал он, – тот, кто проник в твой дом глухой ночью, хорошо знал, куда идти, даже без света. Твои соседи показали, что дом был погружен во тьму. Только ты мог так хорошо знать дорогу. И более того. Устроить такой пожар мог только тот, кто знал о хранившемся в подвалах масле и запасах тростника в кладовой.
– Твой возничий солгал, – заметил Сетос. – И теперь он в тюрьме в Красных землях. Он останется там до конца дней, предаваясь размышлениям о своей лжи, хотя следует отдать должное его преданности.
– Ты виновен, – изрек Амеротк. – Неужели ты осмелишься солгать богам? Душа твоя скоро окажется на чаше весов, а на другую чашу ляжет перо истины богини Маат.
– Да, я убил жену, – с тяжелым вздохом признался приговоренный. – Но я любил ее, любил больше жизни. А вы знаете, господа, что значит смотреть в глаза женщине, слышать ее признания в любви, а в глубине души знать о ее лжи.
– Приговор должен свершиться, – глухо пророкотал палач.
– Тогда дайте мне чашу, – повернулся к нему приговоренный.
Палач взял глубокую чашу из зеленого камня с золотым ободком и передал ему.
– Что мне следует делать?
– Ничего, – тихо ответил палач, – выпей, и все. – А что потом? – нервно спросил осужденный.
– Когда выпьешь все вино, ходи, пока не почувствуешь слабость в ногах, затем ложись на постель.
Не отрывая взгляд от Амеротка, осужденный принял чашу с бесстрастным лицом. Словно провозглашая тост, он молча поднял ее и залпом выпил отравленное вино.
Амеротк старался прогнать знакомый холодок. Всегда происходит одно и то же. Чаще всего приговоренные выпивали яд, цепенея от холода надвигающейся тьмы. Амеротк мысленно молил богов, чтобы палач выполнил свои обязанности как следует, и порция яда в вине оказалась достаточной, чтобы исключить продолжения агонии. Уставясь в пол, Амеротк думал о своем. Ему приходилось слышать о том, что приговоренным, таким как этот офицер, отрешенным от суетности жизни, открывались скрытые истины. Неужели этот человек что-то уловил во взгляде Амеротка? Могло ли так случиться, что в глазах судьи, при говорившего его к смерти, он увидел отражение душевной муки, которую вызывали подозрения, что его красавица жена любила когда-то и, возможно, продолжает любить другого? И как Амеротку в этот же день предстояло судить этого вероятного любовника Мелото, начальника охраны, обвиняемого в недобросовестной заботе о своем любимом фараоне? Сетос откашлялся, чем вывел Амеротка из задумчивости. Глаза и Уши Фараона тоже чувствовал напряжение и переступал с ноги на ногу, чтобы немного его ослабить. Приговоренный ходил взад и вперед по своему каземату, позвякивая цепями.
Казалось, трещотка какого-то неведомого жреца сопровождает его во тьму.
– Я слабею! – задыхаясь, воскликнул приговоренный и лег на постель. – Ноги меня не слушаются!
Палач снял с него сандалии и сжал пальцы ног, затем то же самое повторил с ногами и бедрами.
– Они холодные, и я их не чувствую, – зашептал осужденный. – Смерть, как вода, наполняет мое тело. Позаботьтесь о моих долгах.
– Все будет сделано, – ответил Амеротк.
В числе прочих на суд возлагалась обязанность конфисковывать все ценности и собственность этого человека и удовлетворять сначала все претензии, а затем передать оставшееся конфискованное имущество в Дом Серебра – сокровищницу фараона.
Тело человека на постели выгнул ось и застыло.
Палач приложил руку к его шее.
– Жизнь покинула его, – объявил он. Амеротк вздохнул.
– Правосудие фараона свершилось, – заключил Сетос.
Он поклонился и в сопровождении Амеротка покинул обитель смерти и по длинному коридору направился к ожидавшим их Асуралу и Пренхо. Только в маленьком переднем дворе, когда они поднялись из подземелья наверх, Сетос сжал запястьe Амеротка и поинтересовался:
– А как поживает госпожа Норфрет?
– Хорошо.
– Волосы ее черны, черные как ночь, – процитировал Сетос слова стихотворения, – и виноградин черней застежки в ее волосах.
– Она красива, как всегда. – Амеротк рассмеялся, надеясь, что сможет скрыть от проницательного взгляда своего друга и коллеги затаенную боль.
– Ты и она были дружны с Менелото?
– Как всегда, господин Сетос, вы резко переходите к делу. Да, Менелото бывал в свое время моим гостем. Сегодня мне предстоит его судить.
– Ты читал показания, что я тебе прислал? Обмахиваясь маленьким веером, Сетос пристально вглядывался в него. У Амеротка возникла мысль, что Сетосу, возможно, что-то известно. Неужели от Глаз и Ушей Фараона не могут укрыться ни секреты спален, ни сердечные тайны?
Сетос бросил взгляд через плечо на Асурала с Пренхо и увлек Амеротка поближе к маленькому фонтану, чтобы шум падающей воды заглушал их разговор.
– Им можно доверять! – заметил Амеротк.
– Уверен, что это так. У тебя нет сомнений по поводу привлечения Менелото к суду? Я хочу сказать, что ему следовало быть более ответственным!
– Сегодня днем мы тщательно рассмотрим факты, заслушаем показания свидетелей и затем, господин Сетос, я вынесу решение.
Главный обвинитель рассмеялся.
– Принимаю выговор, – проговорил он, сложив почтительно руки и притворно кланяясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12