Бойцов это не удивило, они знали, что совершать геройские поступки не легко.
Когда укладывали Троцкого на штору, у него из кармана выпала серебряная шкатулка с драгоценными камнями. Шкатулка была такая красивая, что невозможно было оторвать от нее глаз. Даже казалось, что она тебя примагничивает. Солдаты, уставившись на шкатулку, застыли с покойником на руках.
- Семен, - Мишка встряхнул головой, - возьми пока себе эту хреновину, а потом разберемся.
Семен положил ноги Троцкого на тряпку, а шкатулку в карман.
Они завернули Троцкого в штору и закинули на плечи.
- А как выбираться-то будем?
- Попробуем той же дорогой… Куда-то идти-то надо…
- Ну, пошли…
Солдаты вошли в дверь и снова оказались в темном коридоре. Впереди покойника нес Жадов с фонариком во рту. В середине нес Стропалев. Последним нес ноги Семен Абатуров.
- О-о-о-о! - вскрикнул вдруг Жадов. Фонарик выпал у него изо рта, ударился об пол и погас. - Я автомат там забыл! Кладем Троцкого, я за автоматом сбегаю!
- Ну что ж ты, Андрюха, такой раздолбай Веревкин! Беги быстрее.
Они положили труп на пол. Жадов пошарил по полу руками, нашел фонарик, потряс его. Фонарик замигал неровным светом, но все-таки загорелся.
- Немецкий, - отметил Андрей. - Крепкая вещь!
Он побежал назад, и Мишка с Семеном снова оказались в темноте.
- Всё Андрюха вечно забывает, - сказал Мишка. - Башка у него дырявая!
- Очкастые все такие, - подтвердил Семен. - У них память ухудшается от очков…
- Ага… Покурим?
- Давай…
- На сигарету…
- Где она?..
- В манде… Вот она…
- На хэ… намотана…
Вспыхнула в темноте Мишкина зажигалка из гильзы. Запахло бензином.
- Смотри-ка, Сема! - Мишка поднес зажигалку к стене. На стене висел портрет немца-Троцкого. Все лицо у портрета было в крови. Кровь капала с подбородка на рубаху, которая из белой превратилась в красную, как у цыгана.
Семен взмок.
Мишка провел пальцем по холсту… На пальце осталась кровь!
- Ни хрена себе картина! - он вытер палец о стену.
- Мишка! - крикнул Семен. - Троцкий в шторе шевелится!
- Гаси его!
Мишка и Семен наставили автоматы на сверток и расстреляли его.
Эхо очередей прокатилось по коридору, разлетаясь на множество отголосков, и растворилось в темноте.
- Вот живучая гадина! - Мишка запалил зажигалку. - Никак его не убьешь…
- Контра…
- Гидра…
- Что-то Андрюха не идет…
- Давай посмотрим, убили мы его наконец…
- Ну на хрен… Неохота разворачивать…
- Да ладно… А вдруг он опять живой…
- Если хочешь, смотри, а я не буду…
- Ну и черт с тобой!.. Что, обдристался?
- Сам ты обдристался! Просто не хочу…
- Обдристался-обдристался… Дристун…
- Пошел ты в жопу!
- Сам ты пошел в жопу!
- Шел бы я, да очередь твоя!
- Ну и хрен с тобой!
Мишка нагнулся и, морщась, откинул край шторы в сторону. И тут же сел на пол.
- Мама родная! - вскрикнул он. - Мы… мы… Андрюху расстреляли!
- Как это?! Ты что несешь?! - Семен шагнул вперед. - Дай зажигалку!
Мишка протянул. Семен посветил вниз и остолбенел. В шторе, вместо Троцкого, лежал залитый кровью Жадов в разбитых очках и с перекошенным от ужаса лицом. Рот у него был открыт и слабо светился. Кто-то запихнул Андрею в глотку фонарик.
- Как это?!. - прошептал Семен. - Андрюха же за автоматом пошел… Как это может быть?!.
Семен услышал сдавленный Мишкин хрип. Он резко обернулся и увидел, что окровавленный портрет Троцкого до пояса вылез из рамы и душит Мишку своими ужасными руками. У Мишки повылазили из орбит глаза, а его лицо, и без того не худое, стало надуваться, как воздушный шар. Уши оттопырились и разбухли, а потом вытянулись вверх, как у черта. Нос округлился и стал похож на свиной пятачок. Из подбородка полезла щетина. А волосы встали дыбом.
Семен схватил себя за рот.
А голова Стропалева продолжала надуваться и видоизменяться. Она была уже величиной с полковой барабан, когда Семена схватили за гимнастерку чьи-то руки и потянули вниз.
Семен от неожиданности едва не потерял равновесие. Он увидел, что расстрелянный ими Андрюха Жадов сидит на окровавленной шторе с закатившимися глазами и тянет Семена на себя.
Семен закричал:
- Пусти, сука! - и прикладом автомата ударил взбесившегося покойника в грудь.
Руки Жадова оторвались от туловища и остались висеть на семеновской гимнастерке. А туловище упало на штору. Жадов страшно зашипел, зарычал и завыл. Его глаза сделались красными, как паровозная топка, и из них выскочило два луча, которые начали шарить в темноте, нащупывая Семена.
- Се-е-мё-о-он! - загудел Жадов голосом, ухающим, как у совы. - Сдавайся, Се-е-мё-о-он!
Семен отступил назад. Руки Жадова, оставшиеся на семеновской гимнастерке, поползли к его шее, перебирая холодными пальцами. Семен схватил руки почти у самого горла и попытался их отодрать, но они вцепились в гимнастерку мертвой хваткой и крепко за нее держались. Едва Семен ослабил хватку, как руки снова поползли вверх.
Семен быстро отпустил руки Жадова, а своими руками взялся за гимнастерку сзади и содрал ее через голову вместе с чужими руками, оставшись в исподней рубахе.
- На! - он швырнул гимнастерку с мертвыми руками в Жадова.
Гимнастерка накрыла тому голову, красные лучи его глаз погасли.
- У-у-у! - завыл из-под гимнастерки зловещий голос. Кто-то схватил Семена сзади и швырнул об стену. Семен больно ударился плечом, упал на пол, но тут же вскочил. Он увидел, что над ним стоит Мишка Стропалев, окончательно превратившийся в черта с огромной волосатой головой. Изо рта у Стропалева торчали острые желтые клыки, капала ядовитая слюна и шел зеленый дым. Мишка растопырил руки, оскалился и подался вперед. Из-под разорванной на груди гимнастерки высовывали головы черные змеи с раздвоенными языками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31