Джемелли пристально посмотрел на него, а его сестра Ангелина, настоящая итальянская матрона, сверлила его взглядом более острым, чем у телохранителя мафиози.
Сэл уставился на свои руки и замер, не поднимая глаз. Вдруг он почувствовал, как кровь прилила к лицу. «Боже, я краснею», — подумал он и услышал радостный, беззаботный девичий смех. Изабель смеялась над ним.
* * *
Сэл то и дело бросал быстрые взгляды в сторону Джемелли. И когда выколачивал из спинета тяжелые ритмы для Маклиша, пока тот пел, точнее, мычал на всю комнату «Постучи три раза», обращаясь к мощным грудям Мэгги Пуласки, и когда стыдился, если Маклиш брал слишком высокую ноту и «пускал петуха». Но вот он опять встретился с Изабель взглядом. По ее пухлым губам скользнула, а потом разлилась пленительная улыбка, и Сэлу показалось, что они одни в комнате. Не только в комнате — во всем мире. Позже, лежа на койке, в темноте каюты, уставясь в черный непроницаемый мрак, он задавал себе один и тот же вопрос: «Что со мной? Что, черт возьми, я делаю?» Он сел на кровати и закурил. Какая-то малявка, какая-то писуха улыбнулась ему, и он готов бежать покупать ей розы. Поглупел, что ли? Он тряхнул головой. Более безопасного места ему не найти. Или он забыл, почему он здесь? Его пытались убить, и Малыш Джонни наверняка не отказался от своего намерения. Продержаться на этой посудине годика три-четыре. А потом за давностью дело забудется. Неужели ради какой-то девчонки-истерички, сексуально озабоченной богачки он станет рисковать? Он сам нарывается на неприятности. Но, Бог мой, как она поет! Ни разу в жизни он не слышал ничего подобного. Откуда такой талант? Чего только не сделаешь с таким голосом! Пресвятая Дева Мария, Изабель неповторима. В этой маленькой бразильской злючке возродилась сама Билли Холидей. Как такое могло случиться? Но он слышал ее. Слышал собственными ушами. Боль, тоска, сарказм, цинизм, страх и страсть, красота и безобразие — все это переплелось в голосе девчонки-подростка. Просто невероятно!
Сэл стал одеваться. Который час? 2.30. Она сейчас на палубе. Ждет его. Он уверен. Да, она ждет. Скажет, что не может уснуть, и под каким-нибудь предлогом затащит к себе в каюту. Чтобы он ее трахнул. Сэл наперед знал, как развернется ее дерьмовая затея. Он натянул свитер, положил в карман сигареты и вышел. В ярко освещенном коридоре никого не было. Корабль погрузился в сон. Полная луна в светлом, холодном небе появилась над морем как неоновая вывеска: «Еда. Напитки. Прелюбодеяние. Смерть». Сэл облокотился о поручни, вытащил сигарету, зажег... «Я начинаю отсчет, — сказал себе Сэл, — и прежде, чем дойду до двадцати... — Он навалился всем телом на поручни. — Один, два, три...» В ярком свете луны где-то в миле от корабля вынырнул кит. «Двенадцать, тринадцать...» Корабельный радар бесшумно вращался в рубке, прислушиваясь к ночи. «Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать...»
— Эй, — услышал он за спиной голос и обернулся.
В своем свободном черном пальто с капюшоном она была ослепительно хороша.
— Привет, — отозвался Сэл.
Она приблизилась к нему, положила на поручни руку в перчатке — великолепная лайка от Джемелли де Жанейро.
— Никак не могу уснуть. — Она устремила взгляд на море, потом на луну. — Я не перестаю думать.
«Ну вот, начинается. Я непременно должен взглянуть на что-то в ее каюте».
Она повернулась к нему. Глаза у нее были глубокие, карие, с поволокой.
«Приступила к осуществлению плана».
— Марко, — начала она очень серьезно, — как, по-вашему, Маклиш хороший певец?
Сэл глубоко затянулся до самых легких и закашлялся, когда, смеясь, взглянул на нее.
— Марко, Марко! — взволнованно вскрикнула Изабель.
Сэл еще больше развеселился. Опять засмеялся, потом закашлялся, потом опять засмеялся.
— Марко, я позову доктора Махоуда. — Тут уж Сэл разразился хохотом до колик в животе. Сама мысль о том, что корабельный врач может кого-то спасти, показалась ему просто нелепой. Единственное, на что был способен старый наркоман, это передавать команде таблетки и иглы.
— Марко. — Теперь в голосе Изабель уже звучало раздражение. Ей показалось, что Марко над ней смеется, — Прекратите, сейчас же!
Сэл с трудом сдержал смех. В горле саднило, на глаза навернулись слезы.
— Извините, это все из-за... — Сэл улыбнулся, вытирая слезы с лица. — Изи... капитан Маклиш самый плохой певец из всех, кого я когда-либо слышал. Самый плохой.
Она задумчиво кивнула.
— Я тоже думаю, что он не очень хорошо поет.
Сэл откинулся назад и с головы до ног оглядел ее.
— Зато вы будете чертовски хорошей певицей.
Она смутилась.
— Правда?
Сэл еще шире улыбнулся.
— Я все время твержу вам это. Вы поразительно талантливы. Один случай на миллион.
Изабель слегка улыбнулась, но Сэл знал, что она счастлива.
— Марко, вы в самом деле так думаете?
Он кивнул и сказал:
— Но знайте, одного таланта недостаточно. Я двадцать лет занимаюсь музыкой и видел множество талантливых людей. А сколько из них растратило свой дар, распевая в забегаловках и пивнушках. — «В том числе и я сам». Он чувствовал, что начинает горячиться, но ему так хотелось оградить ее от возможных ошибок. — Какой певицей вы собираетесь стать?
— Какой?
— Хотите всю жизнь петь в подвальчиках и дешевых кафе? Пить и распутничать?
Она проглотила этот намек, не решаясь что-либо возразить.
— Или хотите записываться на пластинки? — Он говорил, настойчиво требуя ответа. — Знаете, как обращаются к тем, кто поет в барах?
Она покачала головой.
— К ним обращаются: «Эй, ты!» Понимаете, что я хочу сказать?
— Нет, не понимаю.
Он мягко улыбнулся и полез в карман за сигаретой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153