Сэл снова поднес бутылку к губам и почувствовал, как резко пахнут пальцы луком. Луком от гамбургеров, которые он готовил для фабричных рабочих, постоянных клиентов «Толл Колд Уан». Сэл подошел к раковине, намылил руки, смыл, снова намылил. Смыл щеткой с лица следы Ким Бакстер. Снял чистое полотенце, висевшее рядом с раковиной, вытер лицо и обернул полотенце вокруг шеи.
Сэл вернулся к столу, допил пиво и взглянул на светящийся циферблат над плитой: 3.57. Скоро рассвет. Пора возвращаться в свою крысиную нору и хоть немного поспать. Он мог бы отоспаться в постели Ким, но она ранняя пташка, а Сэл обычно спит до полудня. К тому же эта свинья всегда просыпается не в духе. Он выпил еще немного пива. Он никогда не думал, что будет так тосковать по музыке. Именно из-за этого он совершил ошибку. Первую ошибку за последнее время. Нет, впервые через несколько месяцев после того, как в тот сумасшедший ливень, когда Сэл улизнул из Нью-Орлеана, где он совершил целую кучу ошибок. Но две недели назад, совершил первую за последнее время. Наступил субботний вечер, один из тех, когда на человека то ли влияет полная луна, то ли в нем просыпаются какие-то скрытые желания, или еще по какой-то причине, словом, в тот вечер бар к восьми часам был набит битком, и каждый, кто входил в «Толл Колд Уан», словно заражался царившим там безумием. Перед каждым стояло по три, четыре, а то и пять стаканов. В какой-то момент Сэл насчитал целых одиннадцать «Сигрем севен», и никто не требовал официанта. К десяти часам все, включая Сэла и Ким, напились в стельку. Это было веселое пьянство. Невероятно, но за всю ночь никто ни разу не подрался. Около одиннадцати Тедди, огромный рабочий в клетчатой рубашке, громко объявил, что сегодня день рождения его любимой жены, женщины усатой, с толстыми, как рождественские окорока, ляжками. Тедди требовал, чтобы присутствующие спели для нее «Счастливого дня рождения», и уже собирался применить силу к тем, кто отказывался, когда, забыв об осторожности под действием спиртного, Сэл призвал всех к тишине. Спотыкаясь, обошел стойку и направился к маленькому старому пианино в углу, заваленному телефонными справочниками и картонками с салфетками. Сбросив все это на пол, приподнял запыленную крышку и впился глазами в пожелтевшие, прожженные сигаретами клавиши. Он пробежал пальцами по клавиатуре, и на пальцах остались следы пыли.
Кто-то пододвинул ему стул, и он плюхнулся на него. Кто-то сунул ему в руку стакан, он запрокинул голову и влил в себя виски. Затем положил руки на клавиатуру и глупо улыбнулся. После нескольких аккордов он заиграл и запел «Счастливого дня рождения». Все подхватили песню, и когда стали дружно выкрикивать «Счастливого дня рождения, Маргарет» — так звали женщину, — не осталось ни одного хмурого лица. Все зааплодировали. Тедди нежно ткнул свою слоноподобную жену в бок, а Сэл взял несколько минорных аккордов. Бар мгновенно стих, и Сэл запел:
Она устала, устала, устала!
И жизнь ее потрепала!
Постарайся быть к ней добрей.
Своей теплотою согрей!
Когда Сэл добрался до середины, во всем запьяневшем баре не осталось ни одной пары сухих глаз, а когда он пропел: «И слово нежности и ласки пускай украсит жизнь твою», Маргарет и Тедди, заключив друг друга в объятия, разрыдались. Сэл закончил песню душераздирающим: «И только постарайся, ах! — немного постарайся с ней быть чуть-чуть не-е-еж-не-е-ей!» Немая тишина взорвалась криками и аплодисментами, Сэла буквально на руках понесли к стойке, и по крайней мере полсотни человек пожелали заказать ему выпивку. Ким, опершись на кассу, промурлыкала:
— Почему ты не сказал, что умеешь это делать? Я вся отсырела, слушая тебя.
И Сэл подумал:
"Боже, теперь мне придется еще и петь ее «киске».
Остаток ночи прошел словно в тумане. Потом ему рассказывали, что его отнесли наверх на руках. Два дня спустя невысокий смуглый парень, посещавший бар раз или два в неделю, облокотившись о стойку, сказал:
— Послушай, ты здорово играешь на пианино. Как тебя зовут?
— Муллинс. — Фамилию Муллинс носила его бабушка.
— Странное имя.
— Ну что тут скажешь, — развел руками Сэл.
— А ты откуда?
— Оттуда. Мне пришлось много поездить.
— Ага. А где ты в основном жил?
Сэлу это не понравилось.
— В основном в Сан-Франциско.
Парень испытующе посмотрел на него.
— У тебя акцент. Не пойму какой, но где-то я его уже слышал.
Сэл пожал плечами и отошел в конец стойки.
Минут десять он вытирал бокалы, наполнял стаканы, укладывал сигареты и каждый раз, поднимая глаза, ловил на себе взгляд парня. Наконец Сэл вернулся на свое место.
— Что ты делаешь в пивнушке с таким голосом? — поинтересовался парень.
Сэл в упор посмотрел на него.
— А вы случайно не писатель?
Парень замахал руками:
— Брось, я просто интересуюсь. Мой свояк — кой-какой деятель в местном союзе музыкантов. Он мог бы подыскать тебе что-нибудь подходящее.
«Никаких союзов, — подумал Сэл. — С этими союзами наверняка связан Малыш Джонни».
— Мой свояк мог бы...
— Не старайся для меня, приятель, ладно? Мне здесь нравится.
— Ладно, все в порядке. Извини. Вот, купи себе выпивку. — Парень кинул на мокрую стойку пятерку.
— Лучше сам купи себе выпивку, — сказал Сэл, наливая парню виски в стакан. Затем он наполнил второй стакан, поднял, и они чокнулись с парнем.
— Салют!
— Салют!
Сэл пошел в другой конец бара и притворился, будто внимательно следит за теннисным матчем. А когда оглянулся, снова поймал на себе пристальный взгляд. Парень быстро отвернулся. Через несколько минут Сэл опять оглянулся. Парня уже не было.
Больше Сэл не играл и не пел, как ни просили его об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153