«Простите меня! Простите меня!» — мысленно молила она по-испански.
Достав из кармана предусмотрительно захваченную свечу, Яни зажгла ее трясущимися от страха руками и в тусклом свете на расстоянии футов шести увидела несколько пар устремленных на нее крысиных глаз, розоватых, совсем крошечных. В гнезде из газет копошились еще не покрывшиеся шерстью крысята, целый выводок.
«Пожалуйста, простите меня. Пожалуйста, простите меня».
Вдруг она заметила рядом с собой какой-то предмет. Это был наполовину зарытый в землю, покоробленный, обглоданный крысами кейс. Именно его женщина и искала.
«Матерь Божия, прости мне мое богохульство. Моя красавица Консуэло, прости меня. Моя крошка Мария, прошу тебя...»
Вернувшись в дом, Яни побоялась включить свет, в каждом углу ей мерещились тени. Она зажгла свечу, положила на пол кейс с прогнившей от сырости, погрызенной крысами кожей, осыпавшейся при малейшем прикосновении, села рядом.
«Матерь Божия, прости меня».
Время от времени в кромешной предрассветной тьме американец, бывало, поднимался с матраца и незаметно покидал дом. И когда это случилось впервые, Яни, спавшая всегда чутко, незаметно последовала за ним и увидела, как он нырнул под фундамент. А на следующий день он повез ее в супермаркет и дал на расходы стодолларовую купюру. С тех пор, всякий раз, как он выходил среди ночи, Яни ловила в темноте каждый звук, стараясь узнать, лезет ли он под дом, и ей это обычно удавалось.
«Матерь Божия, пожалуйста, прости меня...»
Она водила пальцами по крышке видавшего виды кейса.
«Пресвятая Дева, ты знаешь, это ради детей. Прости меня, умоляю, прости».
Яни мечтала лишь об одном, чтобы содержимого кейса хватило на билеты. Чтобы можно было навсегда покинуть Дог-Бич и добраться до границы. Может, на их счастье, там спрятаны одна или две стодолларовые банкноты. Может, три или четыре. А может, девять или десять.
«Пожалуйста, прости меня, Дева Мария, за мою алчность. Но долг мой увезти отсюда малюток. Прости меня, умоляю».
Билет до Тихуаны стоит шестьдесят тысяч песо. На две или три стодолларовые бумажки она купит три билета на утренний рейс автобуса и еще останется на питание, на покупку кое-чего из одежды и даже на то, чтобы заплатить какому-нибудь негодяю за то, что переправит их через границу, когда через двадцать четыре часа они приедут в Тихуану.
«Умоляю, прости меня».
Она потрогала ржавые запоры — один никак не открывался, и пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с ним.
Сидя на полу, в тусклом свете свечи, Яни снова и снова мысленно возносила молитвы своей святой покровительнице: «Не считай меня алчной, пресвятая Дева, нам необходимо добраться до границы. А для этого нужна всего одна стодолларовая бумажка из этого чемодана, посланного самим дьяволом. Всего одна. — Она перекрестилась. — В крайнем случае две. Большего и желать нечего. Пресвятая Дева, покровительница Гваделупы, не ради себя прошу, ради детей!»
Затаив дыхание, она помолчала минуту, потом, движимая какой-то невесомой силой, открыла кейс. Он был буквально набит пачками денег. Несколько секунд Яни созерцала это богатство, испытывая, как ни странно, горькое разочарование. Она так страстно желала найти в чемоданчике хоть несколько завалявшихся купюр, так истово молила об этом Деву Марию, что при виде целой кучи денег совершенно растерялась. Но когда осознала случившееся, содрогнулась. Это было страшнее, чем очутиться в руках индейца. Сам Бог явил ей свой лик, она уверена в этом. У нее на глазах свершилось чудо: и она, Янира Рейес де Гуэтеррас, сопричастна ему. Ведь в чемоданчике были один или два банкнота, она в этом не сомневалась, как не сомневалась в силе молитвы. Но вдруг в мгновение ока два банкнота превратились в сотни, в тысячи, и Яни вспомнила, как Святой Сальваторе сумел накормить сотни, тысячи людей двумя корзинами рыбы и пятью буханками хлеба.
— Матерь Божия, — шептала она, глядя на пятно света, отбрасываемого свечой, — благодарю тебя.
Звуки собственного голоса вернули женщину к действительности. Ощущение чуда исчезло. У нее задрожали руки, по телу забегали мурашки. «Матерь Божия, ты даровала нам жизнь. Даровала свободу».
— Благодарю тебя, — промолвила она прерывающимся голосом. — Благодарю. — И снова про себя: «Ты подвергла меня испытанию, моя покровительница. Подвергла меня испытанию, и я выдержала его. Ты сочла меня достойной своей милости. Благодарю тебя. Благодарю. Благодарю».
Она попыталась пересчитать деньги, сидя на полу, при свете свечи, но все время сбивалась со счета, так у нее звенело в ушах. Наконец она поняла, что в каждой пачке сто стодолларовых купюр, десять тысяч долларов, поэтому следует сосчитать количество пачек. Но и считая пачки, она тоже все время путалась.
«Благодарю тебя, пресвятая Мария. Спасибо, спасибо, спасибо».
Наконец она поняла: в потрепанном «дипломате» сотни тысяч американских долларов и пересчитывать их занятие бессмысленное.
«Будь благословенна, ты, женщина, и будь благословенен плод чрева твоего — Иисуса».
В том, что свершилось чудо, она нисколько не сомневалась, но за что ей такая милость? Этого она понять не могла.
Яни верила в то, что Дева Мария просила для нее заступничества у Бога, и Бог превратил несколько стодолларовых банкнот в сотни тысяч, что все эти деньги хранились в кейсе, ей даже в голову не приходило. Будь это так, американец, как и любой на его месте, немедленно покинул бы Дог-Бич. Но почему этот дьявол ворвался к ней в жилище среди ночи, издевался, а напоследок еще и изнасиловал ее? Чем больше Яни об этом думала, тем тверже укреплялась в ней мысль, что это был сам Дьявол, принявший обличье человека и замысливший выманить у нее щедрый дар пресвятой Девы Марии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153