Чэд был очень добр ко мне. Он мне много помогал в эти последние несколько недель, – в своем возбуждении Ланна понимала, что говорит совсем не то, что хочет на самом деле сказать.
– И ты просто отблагодарила его за все, что он для тебя сделал, – все тем же ровным тоном проговорил Сокол.
Повесив скребницу на крючок в стене, он нагнулся за попоной.
– Нет, этот поцелуй был вовсе не знак моей благодарности, – запротестовала Ланна, глядя, как Сокол расправляет попону на лошадиной спине. Строгость, которой веяло от его резкого профиля, затрудняла всякие попытки объясниться. – Может быть, ты все-таки удосужишься посмотреть на меня, когда я с тобой разговариваю? – потребовала она с гневным раздражением.
Он обернулся к ней, не снимая руки с полосатой попоны.
– Что ты собираешься мне рассказать? – бесконечное терпение в его глазах словно подчеркивало его полное безразличие к этому разговору. – Что ты боролась, но он силой заставил тебя поцеловать его?
– Нет! – возмутилась Ланна, словно он молчаливо насмехался над ней, хотя ничто ни во внешности Сокола, ни в его тоне не говорило об этом.
Он отвернулся и поднял седелку.
– Если ты дашь мне возможность, я расскажу, как все было на самом деле, – сказала Ланна.
– То, что происходило между тобой и Чэдом, меня не интересует. – Сокол положил седелку поверх попоны. – Я не суюсь в его дела, он не суется в мои.
– Я пытаюсь рассказать тебе то же самое, – отпарировала Ланна. – Чэд – очень красивый мужчина, опытный и обаятельный. Сомневаюсь, чтобы ты мог оценить то, что я собираюсь тебе сказать, но любая женщина будет польщена, если такой мужчина проявит к ней интерес. Кроме того, мне хотелось посмотреть, поцелует ли он меня, несмотря на то, что у него есть жена. И ты не можешь бросить в него за это камень.
– Полагаю, что если это окажется достаточно лестным, то ты прыгнешь и к нему в постель. – Сокол поднял седло, опустил его на спину лошади и принялся прилаживать. – Конечно, ты можешь попросить Кэрол подвинуться. Ей нравится вкус всего запретного, так что, может быть, тебе с Чэдом удастся уговорить ее на любовь втроем.
– Черт тебя побери, Сокол! Прекрати наконец выворачивать все мои слова наизнанку и выставлять их в худшем свете. Я стараюсь вбить в твою черепушку, что поцеловала Чэда главным образом из любопытства. Я хотела узнать, почувствую ли то же самое возбуждение, которое испытывала, когда меня целовал ты.
– Состязание поцелуев? – губы Сокола скривились, но юмора в его усмешке было очень мало. Перекинув поводья через седельную луку, он нагнулся к брюху лошади, чтобы затянуть подпругу. – Это что-то новенькое. Да ты, я смотрю, оригиналка.
Он продел подпругу в пряжку, затягивая ее.
Ланна ждала, но Сокол так и не задал вопроса, на который она рассчитывала.
– Ты не хочешь узнать, что я выяснила?
– Не особенно.
Сокол окончательно затянул подпругу и, задев Ланну плечом, прошел мимо нее, чтобы надеть на лошадь узду.
– Не может быть даже никакого сравнения, – проговорила она тихо, почти робко. – Я почти ничего не почувствовала.
– Очень жаль.
Сокол вставил в рот лошади удила. Послышался скрежет – лошадь принялась жевать мундштук.
– И это все, что ты можешь сказать? – на лице Ланны отразилось мучительное недоверие.
– У каждого из нас свои заботы. – Он застегнул узду на пряжку, а затем отвязал недоуздок. – Но я никогда не лезу в любовные дела других людей.
Ланна смотрела, как он взял поводья, чтобы увести оседланную лошадь.
– Куда ты собираешься?
– Надо проверить кое-какие загородки.
– Подожди, – Ланна положила руку ему на предплечье. – Я поеду с тобой. Дай мне какую-нибудь лошадь.
Сокол остановился и посмотрел на ее руку. Она казалась маленькой и белой на выцветшем желтом рукаве его рубахи. Когда он медленно перевел взгляд на лицо Ланны, его голубые глаза были непроницаемыми, лишенными всякого чувства.
– Я езжу верхом один, – заявил он.
Но Ланна отказывалась понимать намек.
– На этот раз тебе не придется ехать одному. Я поеду с тобой и составлю тебе компанию.
– Не слишком-то хорошая мысль – показаться в моем обществе.
– Мне это безразлично. Как ты не можешь понять, что для меня не имеет значения, кто ты и что ты? Я хочу ехать с тобой. – Она отбросила в сторону всю свою гордость и смотрела на него со спокойной решимостью.
– Я езжу один, потому что хочу этого.
Сокол двинул рукой, сбросив ее ладонь.
– Разве тебе никто не нужен, Сокол? – с болью в голосе спросила сбитая с толку Ланна.
– Зачем? – Сокол одарил ее еще одним пустым взглядом.
Это привело Ланну в бешенство.
– Ты прекратишь смотреть на меня, как какой-то проклятый… – она запнулась на полуслове, чтобы подыскать другое слово.
Но Сокол уже подхватил словечко, которое она собиралась, но не решилась произнести.
– Как какой-нибудь проклятый индеец! Это ты хотела сказать? Да, именно так. Одна половина у меня индейская! С какой из половин ты хочешь прокатиться – с навахо или с белым? – вызывающе крикнул он.
Ланну оскорбили его слова, и она, замахнувшись, бросилась вперед, чтобы ударить его по лицу. Но рука так и не достигла цели. Сокол перехватил ее запястье и грубо притянул девушку к себе. Обе руки Ланны оказались прижаты к телу стальной хваткой, а саму ее грубо притиснуло, как к стене, к его каменной груди. Сокол сгреб волосы Ланны в пригоршню, безо всякой жалости оттягивая голову девушки назад. Боль была такая, словно он сдирал с Ланны скальп.
Не обратив внимания на ее полузадушенный вскрик, он впился в ее губы, терзая и насилуя в безжалостном поцелуе. Губы Ланны оказались прижаты к его зубам, и нежная кожа лопалась, оставляя на языке девушки вкус ее собственной крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108