– Вы не возражаете? – она вопросительно посмотрела на Чэда, словно спрашивая у него разрешения. – Я еще никогда не бывала в пилотской кабине. Должно быть, это необычное зрелище – земля с высоты птичьего полета.
Ланна проговорила это с таким видом, будто ее интересует только новизна ощущений и ничего больше. Чэд пару секунд изучающе глядел на нее и, по-видимому, остался удовлетворен тем, что увидел.
– Не возражаю, – улыбнулся он с благосклонностью человека, доставляющего девушке удовольствие. – Ну а мне, по правде говоря, нужно прочитать несколько отчетов. Просмотрю их во время полета. Таким образом, когда мы прилетим на ранчо, у меня будет свободное время и я смогу показать вам окрестности.
– Чудесно, – улыбнулась ему в ответ Ланна и почувствовала себя лицемеркой.
Взобравшись в самолет, она прошла вперед, села в кресло второго пилота и пристегнула ремни. Теперь у нее было время оглядеться. Она с любопытством рассматривала многочисленные циферблаты, кнопки, лампочки контрольных приборов, от которых буквально рябило в глазах. «Как только Сокол не путается в них?» – подумала она. А вот и он. Согнувшись, втиснул свое длинное тело в пилотское кресло. Сняв, он отбросил ковбойскую шляпу на заднее пассажирское сиденье и взлохматил рукой густые черные волосы.
– Все пристегнулись? – он едва скосил глаза на Ланну, чтобы убедиться, что все в порядке, и поймал ее утвердительный кивок. – Ну тогда откиньтесь на сиденье и вовсю наслаждайтесь полетом. Только помните: держите руки подальше от рычагов управления. Я бы не хотел наставить синяков на ваш очаровательный подбородок.
Выражение его лица предупредило ее, что это не пустая угроза. Сокол взял с панели управления темные очки и надел их. Ланна тесно сцепила руки, лежащие на коленях. Тем временем Сокол начал готовиться к полету, проверяя показания приборов.
Палящее солнце накалило застывший на бетонной полосе самолет, превратив его кабину и салон в разогретую духовку. Ланна изнемогала от жары. Свежий воздух проникал в кабину в раскрытое окно с той стороны, где сидел Сокол, но и он был горячим. Завелся левый двигатель. С оглушительным ревом завертелся пропеллер, подняв ветер, который по крайней мере хоть как-то расшевелил неподвижно застывший раскаленный воздух. Затем бешено закрутился второй пропеллер, присоединив свой гул к реву первого. Затем Сокол связался по радио с наземной службой управления полетами, чтобы получить инструкции. Ответы, которые он получил, звучали для Ланны сущей абракадаброй – она не поняла ни слова, но Сокол не стал ей ничего объяснять.
Ланна подумала, что сиденье второго пилота могло бы с тем же успехом пустовать, так как Сокол не обращал на нее никакого внимания. Управление самолетом поглотило его полностью. Окно, возле которого сидела Ланна, было закрыто, и она не могла дождаться, пока они поднимутся в воздух. «Так ведь и испечься недолго», – пронеслось в ее голове. Но Сокол не торопился. Видимо, он ждал каких-то указаний от диспетчера. Наконец ему разрешили взлет. Сокол полуoбернулся и бросил в сторону Чэда, кресло которого находилось сразу же за ним:
– Ну, покатили.
Двигатели взревели на полную мощь, и Ланна почувствовала, как какая-то исполинская сила потащила самолет вперед, и он помчался по взлетной полосе, набирая скорость. Затем они поднялись в воздух и, набирая высоту, направились на восток. В вентиляционные отверстия со свистом ворвался прохладный воздух. Ланна повернула голову навстречу освежающим струям и с облегчением задышала полной грудью.
На горизонте неясно маячила изломанная линия горных вершин.
Вскоре они приблизились к горам. Самолет летел над самыми вершинами – так низко, что Ланне казалось, что на искoреженной, измученной земле вулканических обломков не росло ничего, кроме кактусов и сухого кустарника.
Самолет, накренившись, повернул на север, и Ланна увидела, как внизу заблестела в солнечных лучах обширная водная поверхность. Среди бесплодной горной пустыни раскинулось озеро, словно бросавшее вызов окружающей его выжженной земле. Бетонная дамба играла роль Тантала, не допуская к воде истомившиеся по влаге окрестности, и в то же время дразнила и соблазняла их обещанием жизни. Казалось, что самолет застыл в воздухе и почти не движется, но Ланна видела его тень, бегущую среди путаницы скалистых утесов и пустынных плоскогорий.
– Вы знаете что-нибудь о Старом западе? – спросил Сокол.
Ланна отвернулась от окна, и, взглянув на него, ответила.
– Очень немного.
Она не могла видеть его глаз за зеркальными стеклами очков, но знала, что Сокол смотрит на нее.
– Прямо перед нами – Тонто-Бейсн. А мы летим к Могольон-Рим, краю знаменитого Могольонского плато. Эти места увековечены почти всеми, кажется, писателями, сочинявшими вестерны, – сказал Сокол.
Ланна посмотрела туда, куда он указывал, и увидела гигантское, необъятное плато. Это было могучее творение природы. Эрозия, тысячелетия разъедавшая окрестные земли, оказалась бессильной перед твердыми скалистыми породами, и теперь среди пустынной равнины возвышался гигантский каменный массив с плоским верхом. Его стены были словно расписаны художником-исполином, щедро бросавшим краски на природное полотно: белые, серые, кремовые – в зависимости от того, какие геологические породы оказывались в данном месте обнажены. Край плато венчал лес из сосен и елей, среди которых были разбросаны осины, дубы и клены. Зрелище производило сильное впечатление – кромка плато уходила вдаль, и ей не было видно ни конца ни края. И лишь кое-где ее изредка перерезала глубокая щель каньона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108