Но говорить ничего не стала, а просто обняла Коула и крепко прижала его голову к своей груди.
Реми и сейчас не могла вспомнить эту сцену без боли. Захваченная воспоминаниями, она даже не сразу сообразила, что сидит, судорожно вцепившись в спинку дивана. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Взгляд Реми рассеянно скользнул по выключенному телевизору и… остановился, словно застряв на темном экране.
– Я помню, как-то раз мы с тобой смотрели телевизор, но… не фильм, а… – Реми нахмурилась, напрягая память, и вдруг удивленно воскликнула: – Там показывали тебя! Ты выступал в программе новостей. Только вот почему? Погоди-ка… Вспомнила! Под Рождество ты устроил банкет для сотрудников на борту нашего корабля. Да-да! Палуба была украшена разноцветными лампочками, гирляндами. Получилось так красиво, что этим даже заинтересовалось телевидение.
Реми вспомнила ослепительно красивую мулатку, ведущую телепрограмм.
– Это потрясающе, мистер Бьюкенен! – заявила та, одарив Коула и зрителей белозубой улыбкой. – Скажите, пожалуйста, а как вам пришла в голову идея отпраздновать Рождество на корабле?
Коул, который вообще-то был не особенно щедр на улыбки, просиял.
– В нашем городе такое обилие развлечений, что мы легко упускаем из виду главное: ведь Новый Орлеан – второй по величине порт в стране. Он уступает только Нью-Йорку. Компания «Кресент Лайн», созданная сто пятьдесят лет тому назад, гордится тем, что ее колыбелью был Новый Орлеан. Но, если изо дня в день сидишь в конторе, понемногу начинаешь забывать о воде и кораблях. Я был совершенно потрясен, выяснив недавно, что большинство сотрудников компании – не говоря уж об их семьях – ни разу не ступали на палубу наших судов… Ну и когда мы собрались устраивать рождественский ужин, я решил, что это прекрасный повод изменить ситуацию к лучшему и напомнить всем, чем занимается на деле «Кресент Лайн».
– Примерно три месяца назад «Кресент Лайн» потеряла корабль, – сочувственно сказала мулатка. – Может быть, это тоже повлияло на ваше решение устроить банкет на палубе?
– Да, действительно, один из танкеров попал в шторм. К счастью, обошлось без человеческих жертв. А значит, нам тем более есть что отпраздновать.
На этом интервью закончилось. Что было потом, Реми не помнила, хотя вполне могла догадаться. Однако ее это сейчас не интересовало. Ей хотелось спросить Коула о другом.
– Мы отпраздновали это Рождество вместе?
– Не совсем. Мы были вместе в сочельник, – уклончиво ответил Коул.
– И что мы делали? – Реми подошла к кожаному дивану, на который улегся Коул.
– Поехали на Сент-Джеймскую площадь и смотрели, как на набережной жгут костры.
– Да-да, чтобы осветить путь Санта-Клаусу, – подхватила Реми, вспомнив обычай, принесенный в эти края первыми поселенцами.
В канун Рождества на берегу Миссисипи всегда разводили костры, чтобы Санта-Клаус нашел дорогу к домам людей. Реми улыбнулась, вспомнив семилетнего скептика, который старательно изображал перед взрослыми, что он уже вырос и глупые детские забавы кажутся ему смешными.
– Ты веришь в Санта-Клауса? – спросил его Коул.
– Нет! – гордо ответил малыш.
Коул присел перед ним на корточки и серьезно произнес:
– Ну и ладно. Зато Санта-Клаус в тебя верит. И всегда будет верить!
Когда Коул выпрямился и подошел к Реми, она нарочито громко сказала:
– А ты до сих пор веришь в Санта-Клауса, правда?
– Правда, – без тени улыбки ответил Коул.
И Реми заподозрила, что он не шутит…
Она отвлеклась и прослушала половину рассказа Коула о том сочельнике.
– …Потом мы вернулись ко мне, подарили друг другу подарки и пошли в церковь.
– И что ты мне подарил? – поинтересовалась она.
– Старинную брошь.
Реми почувствовала: это был не простой подарок. Видно, Коулу эта вещица особенно дорога.
– Брошь досталась тебе от мамы?
– Нет, от бабушки.
Реми ахнула и схватилась за горло.
– Брошь с топазом, да?
Та, что была на ее платье в Ницце!
– Коул! Почему мы расстались? Из-за чего поссорились? – Реми так разволновалась, словно от его ответов зависела ее жизнь.
– Да все из-за того же: тебе не понравилось, что я упрекаю твоих родных в непомерной жадности, – помрачнев, ответил Коул. – Вот и сейчас стоит мне об этом упомянуть, как ты начнешь кипятиться.
Коул был прав. Реми взбесили его слова, и она этого не скрывала.
– А чего ты ждал? Это же мои родные.
– Мы опять поссоримся, – сухо предупредил он.
– Но в Ницце, когда мы были в отеле, ты вел себя по-другому, – возразила Реми. – В чем дело? Почему ты так переменился? Сегодня в порту и потом, в офисе, ты упорно отгораживался от меня, словно не хотел иметь со мной ничего общего. Почему?
Коул смерил ее долгим печальным взглядом.
– Вчера в аэропорту, когда ты стояла в окружении родных, я вдруг отчетливо понял: семья для тебя главнее всего на свете, ты всегда будешь отдавать предпочтение родственникам.
– Как ты можешь так говорить? Я же люблю тебя.
– Да, но по-своему.
Реми закрыла ему рот рукой, не желая больше слушать то, что считала вздором.
– Неправда! Я просто люблю тебя, безо всяких «но»!
Однако Коул решительно отвел ее руку.
– Не надо меня мучить, Реми. Мне и без того тяжело. Если б ты знала, как мне хочется тебе поверить!
– Но я не обманываю! – воскликнула Реми. – В тот вечер, когда на меня напали, у меня на платье была твоя брошка. А я бы не надела ее, если бы не хотела с тобой помириться. Неужели не понятно?
У Коула вырвался хриплый стон, и, не в силах больше сдерживаться, он притянул Реми к себе. Поцелуй его был таким же пылким и нежным, как в Ницце. И она мгновенно откликнулась на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96