Дин остался на месте, сделав вид, что сосредоточенно изучает картину на противоположной стене. Сейчас он был не в том настроении, чтобы находиться в компании отца.
– Вам нравится?
Дин обернулся и увидел стоявшую справа от него женщину. Его слегка удивило, что ее лицо было ему незнакомо. Это само по себе было необычным, и такой же необычной была женщина. Начать с того, что она была одета совершенно иначе, нежели Бэбс и ее подружки. На ней было простое черное платье и никаких украшений. Густые темные волосы были убраны назад и водопадом стекали по плечам. Это даже отдаленно не имело ничего общего с кудряшками итальянской прически Бэбс.
Но насколько бы неожиданным ни было появление женщины, Дину вовсе не хотелось заводить ленивую, ничего не значащую беседу с незнакомым человеком.
– Я нахожу это полотно весьма любопытным, – вежливо ответил он и повернулся, чтобы уйти.
– Значит, оно вам не нравится, – ровным голосом констатировала она.
– Этого я не говорил, – поморщился Дин.
– Нет, – согласилась незнакомка, – вы назвали его «любопытным». Именно так говорят вежливые люди, когда им что-то не нравится.
– В данном случае это не так. Как ни странно, мне нравится сюрреализм, – ответил Дин. Его слегка раздражала категоричность, звучавшая в голосе собеседницы, и кроме того, с какой стати первый встречный будет смело судить, что ему, Дину, нравится и что – нет.
– А это – не сюрреализм, как, например, у Дали. – Продолжая разглядывать картину, женщина задумчиво наморщила лоб, отчего ее на удивление густые брови сошлись в одну линию. – Эту картину не так уж сложно расшифровать. Она скорее напоминает головоломку.
Она говорила с такой уверенностью и знанием дела, что Дин невольно заинтересовался предметом разговора.
– Почему вы так считаете? – оживился он.
– Потому что… – И она пустилась в объяснения того, какое символическое значение имеют числа для обозначения человечества и человеческого интеллекта, что слепящий красный цвет символизирует солнце, зеленый – землю, синий – воду, а все это вместе создает аллегорический образ неразрывной взаимосвязи человека с природой.
Дин слушал вполуха. Его поразила убежденность, с которой говорила эта женщина. Голос ее звучал серьезно и в то же время страстно. В ее серых глазах отражались написанные художником темные грозовые тучи, черные посередине и освещенные вспышками молний по краям. Затем взгляд Дина переместился на ее рот. У женщины были мягкие, полные губы, а нижняя чуть-чуть выдавалась вперед, словно ее хозяйка была на что-то обижена. Удивительно чувственный рот, совершенно не похожий на сложенные сердечком губы Бэбс. Интересно, подумалось Дину, как она улыбается?
– Вы работаете здесь, в музее?
– Нет.
– Просто вы говорили с таким знанием дела, что мне показалось… – Не закончив фразы, он пожал плечами.
– Я очень углубленно изучала искусство, даже провела два года в Европе: ежедневно ходила по музеям, корпела над книгами, рассматривала работы старых мастеров…
– Значит, вы – коллекционер?
Дин никогда не был силен в угадывании возраста той или иной женщины, но эта казалась ему молодой. По крайней мере, слишком молодой, чтобы быть коллекционером. Дин даже подумал, что она вряд ли старше его.
– Нет, и здесь не угадали. – Во взгляде женщины, устремленном на Дина, читалось терпеливое удивление. – Я художник.
– Только не говорите мне, что эту картину тоже написали вы. – Дин посмотрел на написанное маслом полотно, по поводу которого она просвещала его всего минуту назад.
– Не стану. – Впервые за весь их разговор девушка улыбнулась – лишь слегка приподняв уголки рта и не разжимая губ. – Я пишу в гораздо более эмоциональном стиле. Меня не прельщают интеллектуальные пейзажи вроде этого. – Она махнула в сторону картины, и Дин обратил внимание на ее длинные пальцы с короткими ногтями. Это были пальцы художника – уверенные и грациозные.
– Как вас зовут? Я боюсь, что буду поражен, узнав наконец, кто вы такая.
– Сомневаюсь. – Она снова легко улыбнулась. – Я – из тех, которых называют «художниками, борющимися за известность». Не думаю, что имя Кэролайн Фэрр вам что-то скажет. Возможно, со временем, но не сегодня.
– А я Дин Лоусон.
Они обменялись рукопожатиями. Дин обратил внимание на силу ее руки и крепость хватки. Что же касается ее имени, то оно и впрямь ничего ему не говорило. Более того, Дину показалось, что и он сам не произвел на женщину никакого впечатления, и это немного уязвило его самолюбие. Его имя и внешность обычно оказывали на женщин притягательное воздействие, но Кэролайн, похоже, была не такой, как все.
– Я бы с удовольствием взглянул при случае на ваши картины.
– Но должна предупредить вас: в них вы не найдете ни капли сюрреализма.
– Это порадовало бы мою жену. Она его терпеть не может.
После этого их разговор вновь перескочил на темы, связанные с искусством и неспособностью многих людей оценить разнообразие его форм и стилей. Если быть более точным, то говорила в основном Кэролайн, а Дин только согласно кивал. Он прислушивался к звуку ее голоса и пытался определить, из какой части страны она родом. Наконец, так и не сумев этого сделать, спросил:
– Судя по вашему акценту, вы – откуда-то с востока?
– Из Коннектикута.
– В Хьюстоне – проездом?
– Не совсем. Сейчас я живу в летнем домике моей подруги в Галвестоне. – Услышав этот ответ, Дин принялся озираться по сторонам, пытаясь вспомнить, у кого из присутствующих здесь есть коттедж на Галвестон-Айленде. – Не ищите, моей подруги здесь нет.
– Неужели меня так просто раскусить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187