Всадник поравнялся с ней, но Лес даже не оглянулась, чтобы посмотреть, кто подъехал.
– Скажите мне, Эктор, как вам удается удержаться и не пуститься галопом по этим просторам? Ведь хочется скакать так далеко и так долго, как только можешь…
– Да, удержаться трудно, – ответил голос Рауля.
Лес оцепенела от неожиданности и обернулась, растерянно глядя на Буканана. С тех самых пор, как они выехали из estancia, рядом с ней постоянно ехал Эктор Геррера. Как оказался здесь Рауль? Зачем он решил догнать ее?
– А вам, оказывается, нравится ездить верхом, – сказал Рауль, и Лес догадалась, что ее разгоревшееся лицо все еще не остыло от удовольствия, которое доставила ей стремительная скачка.
Она смахнула со щеки разметанные ветром прядки волос и вздохнула.
– Здесь такие огромные просторы… В Техасе тоже обширные степи, но с этими им не сравниться.
– Да. Пампа – это нечто особое. Каждый аргентинец, родился ли он в Патагонии, в Андах, Буэнос-Айресе или Чако, чувствует свое родство с пампой. А для тех, кто родом отсюда, все другие места на земле словно не существуют.
– Вы родились в пампе?
– Да. За много миль отсюда, – сказал Рауль.
Его лошадь придвинулась вплотную к темно-каштановому коню Лес, и обутая в сапог нога Рауля коснулась ее ноги.
– Че! – крикнул Рауль своей лошади и что-то резко пробормотал по-испански.
Лошадь отодвинулась в сторону, однако ощущение соприкосновения не пропало. Во всяком случае, для Лес.
Но когда подскакала Триша и остановилась рядом с ними, хрупкое перемирие, возникшее между Лес и Раулем, вновь нарушилось.
– Ну и что ты думаешь о молодняке, Лес? – спросила девушка.
Лес привстала на стременах, чтобы получше разглядеть лошадей. От табунка отделился смельчак из тех, что постарше, быстрой рысью подбежал поближе к ним, остановился, затем попятился в притворном страхе и бросился назад к товарищам, державшимся на безопасном расстоянии.
– Гляньте-ка, сеньора Лес, – сказал Эктор, подбадривая Лес высказать свое мнение. – Вы понимаете в молодняке толк.
– Думаю, вы спутали меня с Раулем, – неловко пробормотала Лес и стиснула бока коня коленями, посылая его вперед медленным шагом, чтобы подобраться поближе к пугливому табунку и разглядеть молодых лошадок с близкого расстояния.
– А-а-а-а, вот оно что, – протянул Эктор, бросил на Рауля понимающий взгляд и сказал по-испански: – Теперь я понимаю, почему она шипит на тебя как тигрица, защищающая своего котенка. Она уверена, что ты причинишь ему зло.
– Она ошибается, – ответил Рауль на том же языке, понимая, что их разговор между собой по-испански привлечет внимание Триши. – Меня не интересует ее котенок.
– Ну тогда, наверное, сама тигрица?
– No. Los caballos, – отрезал Рауль.
– Caballos – лошади, – перевела Триша. – Это слово я знаю. Кажется, мне надо начать посещать курсы испанского.
– Это было невежливо беседовать по-испански, раз вы не понимаете этого языка. Прошу извинить нас, – сказал Рауль, переходя на английский.
– О, ничего особенного. Просто я всегда в таких случаях спрашиваю себя, не обо мне ли это говорят, – беззаботно улыбнулась Триша и отвернулась, чтобы посмотреть, как мать подъезжает к табуну молодняка, направляя своего коня по широкой дуге и незаметно огибая стоявших особняком лошадей постарше.
– Ваша матушка, сеньорита, просто мастерица, – сказал Эктор.
– Лес великолепно управляется с лошадьми, но отвратительно – с людьми.
– Может быть, потому, что лошадям можно верить, – сухо предположил Роб. – Люди могут оскорбить, а лошади – всего лишь переломать кости.
Рауль заметил, как Триша метнула быстрый взгляд на Эктора.
– Роб, ты бестактен, – сказала она.
– Нет, сеньорита, сеньор Роб прав, – вмешался Эктор, указывая на свои безжизненные ноги, привязанные к седлу. – Это не причинило мне такой боли, какую причиняют безжалостные замечания об увечье.
– Простите, Эктор, – промямлил Роб. Шея его покраснела от смущения. – Я не подумал.
– Иногда я задаюсь вопросом: а думаешь ли ты вообще, – упрекнула его Триша.
Рауль не прислушивался к их перебранке. Он наблюдал, как Лес, искусно направляя свою лошадь, подобралась совсем близко к табунку молодых животных и остановилась, чтобы рассмотреть их. Она была великолепна. Ветер трепал ее волосы, блестевшие на солнце как золото. Он вспомнил, какой застал ее всего несколько минут назад, первым подъехав к Лес: она неподвижно сидела в седле, трепеща от волнения и не отрывая взгляда от расстилавшейся перед ней пампы. Этот образ врезался ему память.
Далеко за полдень они вернулись в estancia и оставили лошадей в конюшне на попечение конюхов. В доме Лес направилась прямо в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться перед обедом. Войдя к себе, она остановилась, прислонясь к двери и оглядывая простую комнату.
Двуспальная кровать с тяжелым изогнутым изголовьем и решетчатой спинкой в ногах. Рядом – ночной столик с лампой. В углу стоит стул с прямой спинкой, а у противоположной голой стены – высокий комод с выдвижными ящиками. В сложенном из кирпича камине – свежие поленья и растопка дожидаются лишь того, чтобы к ним поднесли спичку. Пустые, ничем не украшенные стены, покрытые пожелтевшей, как слоновая кость, штукатуркой, окаймлены тяжелым, протравленным морилкой багетом и деревянными панелями. Единственное цветовое пятно в этой почти монашеской келье – плетеный коврик на полу перед кроватью.
Лес подошла к кровати, села и начала стягивать сапоги для верховой езды. Перед глазами у нее все еще стояла виденная недавно картинка: они въезжают во двор конюшни, и Рауль, обхватив Тришу за талию, спускает ее с лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183