Джед не мог винить жителей в жестокосердии. Индейцы, оборванные и изможденные, больные, без гроша в кармане, могли испугать кого угодно.
Миссури считался приграничным штатом, далее начинались территории, принадлежавшие воинственным индейским племенам, поэтому слово «индеец» у фермеров ассоциировалось с кровожадными дикарями. Никто из местных не верил, что чероки – народ мирный, что они такие же фермеры, возделывавшие кукурузу, хлопок, табак, а некоторые из чероки даже владели собственными плантациями, как Уилл Гордон.
Незнание порождало недоверие, и поделать с этим Джед ничего не мог.
Темпл, вымокшая насквозь, сидела за спиной у Клинка, дрожа всем телом. В такую погоду нечего было надеяться на скорое выздоровление мужа. Ему все время становилось то чуть лучше, то хуже. Еще одна ночь в мокрой одежде на холодной земле, и неизвестно, что с ним будет.
Сзади раздался чей-то кашель. Темпл оглянулась и увидела Элайзу, которая брела по грязи, таща на спине какой-то сверток, замотанный в одеяло. То был маленький Лиджа, которому тоже никак не удавалось выздороветь. Ему нужна сухая одежда, теплый ночлег. Без этого мальчик не поправится…
Дье, ведший лошадь в поводу, оглянулся и сказал:
– Смотрите, мисс Темпл, впереди уже лагерь разбивают. Я вижу палатки.
Темпл огляделась по сторонам и увидела неподалеку фермерский дом. Из трубы вился белый дым. Рядом с домом стоял приземистый амбар. Решительно соскользнув с крупа в грязь, она забрала у слуги поводья и потянула лошадь за собой к дому.
– Ты куда? – крикнула ей вслед Элайза.
– Идите все за мной, – сказала Темпл, даже не оглянувшись.
У нее не было сил пускаться в объяснения. Она слишком замерзла, слишком устала, слишком промокла.
У крыльца она выпустила поводья и порылась в седельной сумке. Где-то там был маленький сверток… Навстречу выскочила собака, заливаясь яростным лаем. Темпл остановилась, не зная, сумеет ли она подобраться к двери. Собака лаяла все злее, и сзади подошли Уилл и Элайза.
– Темпл, ничего из этого не выйдет, – сказал отец.
– Там посмотрим, – мрачно ответила она.
На крыльцо вышел мужчина, прикрикнул на пса, и тот, завиляв хвостом, жалобно взвизгнул. Но стоило Темпл шагнуть вперед, как пес вновь грозно зарычал и преградил ей дорогу.
– Вы из этих индейских оборванцев? – сурово спросил хозяин, насупив кустистые брови.
У него были черные с проседью волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо, задубевшая от ветров кожа. В руках фермер держал ружье.
– Если надеетесь чем поживиться, то зря. Идите своей дорогой, здесь вам ничем не разжиться. Прочь! А то собаку спущу.
– Умоляю вас… Мой муж и сын тяжело больны. Им нужно хоть бы одну ночь переночевать под крышей. Может быть, вы позволите нам остановиться на ночлег в амбаре?
Темпл лихорадочно развязывала мокрый узел на свертке.
– Я вам заплачу.
С этими словами она порылась в узелке и достала оттуда серебряную заколку.
– Вот, смотрите. – Она протянула ему раскрытую ладонь.
Мужчина поколебался, подозрительно нахмурился, но все же спустился по ступенькам. Он увидел серебро, посверкивавший пурпуром большой аметист, окруженный жемчужинами.
Элайза ахнула:
– Ты что! Разве можно это отдавать?
Но было поздно. Фермер уже взял заколку, повертел ее и так, и этак. Темпл старалась не думать о том, что собственными руками отдает семейную реликвию, переходившую в их семье от поколения к поколению. Пусть. Лишь бы обсушиться и согреться.
– И много вас? – угрюмо спросил фермер.
– Десять человек, – ответила Темпл. – Мой отец, мой брат, моя… двоюродная сестра. – Она покосилась на Элайзу. – Я сама, мой сын, мой муж и четверо негров. Позвольте нам переночевать в амбаре. Мы у вас ничего не украдем.
Фермер задумчиво разглядывал заколку.
– Ладно уж, не жалко. А то вы похожи на каких-то мокрых собак. Не могу видеть, как кто-то дрожит от холода. – Он насупился еще больше. – Идите в амбар, располагайтесь.
У Темпл от облегчения чуть не подкосились колени. Она хотела поблагодарить хозяина, но он еще не закончил:
– Красивая штучка. Моей старухе понравилась бы. Да жалко, померла она. Три года как померла. А мне это ни к чему. Так что забирай обратно.
Он положил заколку Темпл в руку, резко развернулся и скрылся в доме. Потом снова высунулся из двери и сказал:
– Там в амбаре корова с теленком. Можете для малыша немножко молока надоить.
– Благодарю вас.
Буркнув что-то неразборчивое, фермер хлопнул дверью.
Час спустя он зашел в амбар со стопкой сухих одеял и корзиной свежих яиц.
– Это тряпье мне без надобности, – буркнул он и тут же вышел.
Темпл бросилась за ним, схватила за руку.
– Скажите, как ваше имя?
Фермер качнул головой, с широкополой шляпы сбежала струйка дождевой воды.
– Косгроув. Хайрам Косгроув.
– А я миссис Стюарт. – Она протянула ему свою обмотанную тряпьем руку. Фермер осторожно пожал ее и кивнул:
– Миссис Стюарт.
– Спасибо, мистер Косгроув. Я должна была знать ваше имя, чтобы сказать сыну, когда он вырастет, кто нас спас. Спасибо.
– Идите-ка вы лучше под крышу, – грубовато произнес фермер. – Чего под дождем-то стоять.
Темпл посмотрела на него долгим взглядом, потом обернулась и убежала в амбар.
Темпл и Клинок лежали в сухом сене, завернутые в теплые одеяла. Свою одежду они развесили сушиться. Темпл с наслаждением вдыхала сладкий запах сена, безуспешно пытаясь вспомнить, когда в последний раз она проводила ночь с таким комфортом. Клинок спал беспокойно, ворочался, то и дело просыпался.
– Тебе что, холодно? – шепотом спросила Темпл и прижалась к нему всем телом. – А так лучше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94