ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
время кормления
Уолли Херберт
Аллан Джилл
К Северному полюсу
Уолли, Фриц, Аллан и Кен на Северном полюсе
Домой
Собака изучает мертвого медведя
Вскрытие льда вблизи суши
Уолли здоровается с Бьюкененом, капитаном военного корабля «Индьюренс»
Уолли, Фриц, Кен, Аллан на борту «Индьюренса»
Утром 4 марта, через двенадцать часов после того, как сжатие прекратилось, мы привели наши упряжки к ледяному месиву. Эта полоса простиралась перед нами на три мили – море шуги, скрепленное тонкой пленкой льда. Достаточно было бы появиться ветру любого направления скоростью пять узлов или же чуть-чуть переместиться большим льдинам, находившимся по обе стороны от нас, как вся эта пленка раскололась бы на мелкие кусочки. Мы провели несколько напряженных часов на этой хрупкой поверхности, и нарты, люди и собаки время от времени проваливались, прежде чем достигли безопасного места на старой льдине. В сущности это был лишь плавающий обломок полярной льдины, имевший примерно 200 ярдов в поперечнике, но он оказался ближайшим островком спасения. Его неровная поверхность свидетельствовала, что это осколок уже видавшей виды льдины, которая пережила, видимо, не одно лето и продрейфовала много тысяч миль.
Лишь 15 марта нам попалась другая такая же льдина. К тому времени мы уже крайне нуждались в отдыхе.
Всего двумя днями раньше я записал в своем дневнике: «Сегодня утром мы перебрались через единственное замерзшее большое разводье, которое встретили милях в 30 от мыса Барроу. Повсюду вокруг нас лед вскрывался, и в течение нескольких дней мы продвигались сквозь хоровод плавающих льдин. Течение уносило их на запад, в сторону открытого водного пространства, к северу от Барроу. У нас было несколько неприятных происшествий, иногда мы с большим трудом преодолевали препятствия; в общем нам не везло. Сегодня после трех недель тщетных попыток нам, казалось, впервые выпало счастье: рядом была более или менее прочная льдина, но разводья всякий раз преграждали нам дорогу.
Сегодня ночью мы, как всегда, по очереди дежурим и готовы мгновенно сняться; наше положение, и без того плохое, с каждым часом ухудшается. Льдина, на которой мы разбили лагерь, когда-то откололась от прочного ледяного поля, простиравшегося к северу от нас, а стойкое течение, возникшее под действием дувшего уже несколько дней северо-восточного ветра, подхватило ее и грозило нам непредвиденной опасной прогулкой на запад. Немножко везения, и мы могли бы добраться до полярного пака и начать отсчитывать мили. Предполагалось, что до наступления лета, когда можно получить первое пополнение наших запасов, мы пройдем примерно 350 миль, и я уверен, что мы могли бы это сделать, если бы под нами был лед толщиной хотя бы четыре дюйма».
Эта нотка слабого оптимизма в конце записи была, пожалуй, не характерна для меня в то время, так как я находился в состоянии смятения. И в радиограмме, отправленной мной Максу Брюеру на следующий день, проявилось еще более унылое настроение:
«При нашем теперешнем темпе пройдет, пожалуй, несколько дней, прежде чем мы доберемся до тех мест, где можно будет двигаться с меньшим риском и, вероятно, быстрее. К тому времени мы на 400 с лишним миль отстанем от своего плана и не достигнем даже первого этапа экспедиции из пяти намеченных. Наихудшим последствием нашего медленного продвижения может оказаться угроза срыва всего плана: мы не доберемся до нужной широты для разбивки нашего летнего лагеря и, следовательно, начнем дрейф не в том направлении. А раз осенью не сумеем достаточно продвинуться к северу, то мы еще сильнее отстанем от графика, и это в свою очередь поведет к тому, что весной 1969 года нам останется преодолеть слишком большое расстояние и в результате мы не успеем достигнуть Шпицбергена до вскрытия морского льда. Другими словами, из-за все возрастающего отставания мы можем потерять целый квартал и в конце лета 1969 года оказаться дрейфующими на небольшой плавучей льдине прямо в Гренландском море».
По тогдашним моим представлениям, у нас было только два выхода: мы могли бы увеличить дневные переходы, если попадутся скованные морозом разводья меридионального направления, о которых нам столько говорили, или же мы могли попытаться продолжить путь даже в июне и июле (в те месяцы, когда большинство полярников предпочитают быть на суше). Первый из этих двух выходов зависел от чистой удачи, но для второго варианта была необходима должная подготовка. По первоначальному плану Арктическая исследовательская лаборатория должна была сбросить нам с самолетов необходимые запасы первые два раза, а канадские военно-воздушные силы – последующие пять. Внеся некоторые изменения в намеченные сроки сбрасывание без увеличения их числа, можно было бы продлить время нашего нахождения в пути, и такая корректировка плана благодаря готовности этих организаций пойти нам навстречу была принята.
В конце марта мы как будто преодолели последнее из опасных прибрежных течений; мы двигались теперь быстрее, но все же под нами был не полярный пак, как мы ожидали, а по большей части обширные пространства потрескавшегося молодого льда. Впрочем, появились обнадеживающие признаки. Температура все еще держалась в пределах 35–40 °C мороза, старые льдины попадались чаще, а характер и направление дрейфа льда стало легче предвидеть. Обстановка, которая три недели тому назад вызвала бы у нас тревогу, начала казаться нам нормальной. Наши нарты выдерживали страшные удары, и в их прочных дубовых стенках не появилось ни малейшей трещины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Уолли Херберт
Аллан Джилл
К Северному полюсу
Уолли, Фриц, Аллан и Кен на Северном полюсе
Домой
Собака изучает мертвого медведя
Вскрытие льда вблизи суши
Уолли здоровается с Бьюкененом, капитаном военного корабля «Индьюренс»
Уолли, Фриц, Кен, Аллан на борту «Индьюренса»
Утром 4 марта, через двенадцать часов после того, как сжатие прекратилось, мы привели наши упряжки к ледяному месиву. Эта полоса простиралась перед нами на три мили – море шуги, скрепленное тонкой пленкой льда. Достаточно было бы появиться ветру любого направления скоростью пять узлов или же чуть-чуть переместиться большим льдинам, находившимся по обе стороны от нас, как вся эта пленка раскололась бы на мелкие кусочки. Мы провели несколько напряженных часов на этой хрупкой поверхности, и нарты, люди и собаки время от времени проваливались, прежде чем достигли безопасного места на старой льдине. В сущности это был лишь плавающий обломок полярной льдины, имевший примерно 200 ярдов в поперечнике, но он оказался ближайшим островком спасения. Его неровная поверхность свидетельствовала, что это осколок уже видавшей виды льдины, которая пережила, видимо, не одно лето и продрейфовала много тысяч миль.
Лишь 15 марта нам попалась другая такая же льдина. К тому времени мы уже крайне нуждались в отдыхе.
Всего двумя днями раньше я записал в своем дневнике: «Сегодня утром мы перебрались через единственное замерзшее большое разводье, которое встретили милях в 30 от мыса Барроу. Повсюду вокруг нас лед вскрывался, и в течение нескольких дней мы продвигались сквозь хоровод плавающих льдин. Течение уносило их на запад, в сторону открытого водного пространства, к северу от Барроу. У нас было несколько неприятных происшествий, иногда мы с большим трудом преодолевали препятствия; в общем нам не везло. Сегодня после трех недель тщетных попыток нам, казалось, впервые выпало счастье: рядом была более или менее прочная льдина, но разводья всякий раз преграждали нам дорогу.
Сегодня ночью мы, как всегда, по очереди дежурим и готовы мгновенно сняться; наше положение, и без того плохое, с каждым часом ухудшается. Льдина, на которой мы разбили лагерь, когда-то откололась от прочного ледяного поля, простиравшегося к северу от нас, а стойкое течение, возникшее под действием дувшего уже несколько дней северо-восточного ветра, подхватило ее и грозило нам непредвиденной опасной прогулкой на запад. Немножко везения, и мы могли бы добраться до полярного пака и начать отсчитывать мили. Предполагалось, что до наступления лета, когда можно получить первое пополнение наших запасов, мы пройдем примерно 350 миль, и я уверен, что мы могли бы это сделать, если бы под нами был лед толщиной хотя бы четыре дюйма».
Эта нотка слабого оптимизма в конце записи была, пожалуй, не характерна для меня в то время, так как я находился в состоянии смятения. И в радиограмме, отправленной мной Максу Брюеру на следующий день, проявилось еще более унылое настроение:
«При нашем теперешнем темпе пройдет, пожалуй, несколько дней, прежде чем мы доберемся до тех мест, где можно будет двигаться с меньшим риском и, вероятно, быстрее. К тому времени мы на 400 с лишним миль отстанем от своего плана и не достигнем даже первого этапа экспедиции из пяти намеченных. Наихудшим последствием нашего медленного продвижения может оказаться угроза срыва всего плана: мы не доберемся до нужной широты для разбивки нашего летнего лагеря и, следовательно, начнем дрейф не в том направлении. А раз осенью не сумеем достаточно продвинуться к северу, то мы еще сильнее отстанем от графика, и это в свою очередь поведет к тому, что весной 1969 года нам останется преодолеть слишком большое расстояние и в результате мы не успеем достигнуть Шпицбергена до вскрытия морского льда. Другими словами, из-за все возрастающего отставания мы можем потерять целый квартал и в конце лета 1969 года оказаться дрейфующими на небольшой плавучей льдине прямо в Гренландском море».
По тогдашним моим представлениям, у нас было только два выхода: мы могли бы увеличить дневные переходы, если попадутся скованные морозом разводья меридионального направления, о которых нам столько говорили, или же мы могли попытаться продолжить путь даже в июне и июле (в те месяцы, когда большинство полярников предпочитают быть на суше). Первый из этих двух выходов зависел от чистой удачи, но для второго варианта была необходима должная подготовка. По первоначальному плану Арктическая исследовательская лаборатория должна была сбросить нам с самолетов необходимые запасы первые два раза, а канадские военно-воздушные силы – последующие пять. Внеся некоторые изменения в намеченные сроки сбрасывание без увеличения их числа, можно было бы продлить время нашего нахождения в пути, и такая корректировка плана благодаря готовности этих организаций пойти нам навстречу была принята.
В конце марта мы как будто преодолели последнее из опасных прибрежных течений; мы двигались теперь быстрее, но все же под нами был не полярный пак, как мы ожидали, а по большей части обширные пространства потрескавшегося молодого льда. Впрочем, появились обнадеживающие признаки. Температура все еще держалась в пределах 35–40 °C мороза, старые льдины попадались чаще, а характер и направление дрейфа льда стало легче предвидеть. Обстановка, которая три недели тому назад вызвала бы у нас тревогу, начала казаться нам нормальной. Наши нарты выдерживали страшные удары, и в их прочных дубовых стенках не появилось ни малейшей трещины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76