Действительно, в семнадцать лет она и впрямь пыталась пробудить в нем желание — по-детски неосознанно и наивно, — но упрекать ее в этом сейчас…— Что ты за мерзавец, Рэндалл! — возмутилась она. — Циничный мерзавец!И хотя он намеренно пропустил ее оскорбления мимо ушей, глаза его подозрительно вспыхнули.— Надеюсь, у тебя есть что надеть. Эффектный деловой костюм, например, ведь я, как-никак, женюсь на преуспевающей бизнес-леди. А знаешь, Джессика, должен признаться, что я был немало удивлен, узнав, что университет ты окончила с блеском, учитывая образ жизни, который ты там вела. Ты явно унаследовала отцовские таланты, хотя статьи у тебя довольно… гмм… вызывающие… Нуда ты всегда была девушкой темпераментной.— Нет, Рэндалл, — горько поправила она, — я была увлекающейся, глупой, наивной школьницей. Но, по счастью, у меня хватило здравого смысла осознать всю пустоту и бесперспективность наших отношений.Интересно, откуда он столько всего про меня знает? — гадала Джессика. Наверное, отец рассказывал…— Ты поосторожнее, — вкрадчиво предостерег Рэндалл. — А то я, чего доброго, поддамся искушению продемонстрировать тебе, что есть некие аспекты наших отношений, от которых даже ты…— Ни за что! Никогда! — яростно запротестовала Джессика. — Да, я была непроходимой дурой… но очень быстро исцелилась от своих заблуждений.— В объятиях и в постелях других мужчин, с которыми крутила романы в университете?— Да как ты смеешь читать мне мораль? Ханжество какое! Между прочим, чуть ли не в каждом модном журнале печатаются статьи про твое очередное “увлечение” — фотомодели, актрисы, модные певички!— Те, о ком ты говоришь так пренебрежительно, считают небезвыгодным вкладывать деньги в развитие местного региона. А “желтая пресса”, разумеется, каждый такой случай интерпретирует в своем любимом ключе. Надо же этим писакам состряпать пикантную сплетню-другую! Кроме того, это…— Не мое дело? — вызывающе докончила Джессика. — Разумеется, не мое. Равно как и мое сексуальное прошлое никоим образом не касается тебя!Ни за что на свете она не призналась бы, как жадно прочитывала глянцевые журналы от корки до корки, выискивая статьи, в красках описывающие красоту и обаяние рэндалловских подружек и его увлеченность очередной пассией. Зачем? Да чтобы укрепиться в мысли, какой негодяй этот Рэндалл и как повезло ей от него избавиться!— Твое сексуальное прошлое меня и в самом деле нимало не касается, а вот настоящее и будущее — это как раз мое дело, Джессика. И предупреждаю тебя заранее…— Ты предупреждаешь меня! По-твоему, ты вправе вытворять, что хочешь, в этом твоем опереточном графстве… — негодующе начала Джессика, резко садясь на кровати.Одеяло поползло вниз, и молодой женщине стало уже не до гневных отповедей. Она попыталась подхватить его, но Рэндалл успел раньше. Он рывком сдернул одеяло и отшвырнул в сторону.Под неотрывным взглядом серых глаз Джессика оцепенела, утратила способность двигаться и говорить. Щеки ее заполыхали точно маков цвет.— Девочка, которую я помню, спала в ситцевой ночной рубашечке с изображением котят и бантиков. Только отъявленная распутница уляжется спать нагишом в чужом доме.— Или же женщина, которая забыла взять ночную сорочку, — возразила Джессика.Теплый солнечный луч играл на ее обнаженной груди.— А у тебя, похоже, нет привычки загорать без купальника.Теперь не только щеки, все лицо Джессики горело огнем. И как это Рэндалл умудрился отметить эту пикантную подробность, если на грудь даже не взглянул? Он смотрел ей прямо в глаза, как если бы ее тело абсолютно его не интересовало.— Последний раз я отдыхала в Египте, а на тамошних курортах такие вещи не поощряются.— Стало быть, твой приятель наслаждался мыслью, что любоваться твоим роскошным телом дозволено одному ему.— Моим приятелем была подруга по работе! — поспешила ответить Джессика и тут же поразилась горячности, с которой стремилась выставить себя перед ним в лучшем свете.Какая мне теперь разница, что он обо мне подумает? — уговаривала себя Джессика. Рэндалл и сам-то ведет образ жизни далеко не монашеский. Если, конечно, верить прессе…Она демонстративно потянула одеяло на себя, пытаясь прикрыть нагую грудь. Но Рэндалл вновь отвел ее руку, и тогда Джессика прибегла к единственно доступному ей средству защиты: к язвительной иронии.— Сдается мне, все мужчины в глубине души извращенцы и вуайеристы… Хотя меня удивляет, что в тебе, Рэндалл, при твоем-то безупречном воспитании, сей низменный инстинкт заявляет о себе столь открыто… Не ты ли всегда подчеркивал, насколько восемнадцатый граф Марри выше простых смертных?Рэндалл негодующе сощурился, и Джессика не без удовольствия отметила, что в серых, точно сталь, глазах сверкнула ярость оскорбленного мужчины. Но месть была скорой и беспощадной — Рэндалл опустил взгляд на ее грудь и принялся ее разглядывать, да так дерзко и пристально, что молодая женщина вновь вспыхнула от стыда.— По-моему, ты сама не прочь выставить себя напоказ. Я, например, и думать не думал, что застану тебя обнаженной…— Выставить себя напоказ? — задохнулась от возмущения Джессика. — Перед тобой? Да ты много о себе возомнил!Рэндалл выпрямился и демонстративно посмотрел на золотые наручные часы.— В твоем распоряжении два часа: завтракай и собирайся. А мне нужно еще позвонить в несколько мест.Джессика смотрела на него с открытым от удивления ртом: перепады в настроении Рэндалла неизменно ставили ее в тупик. И лишь когда он повернулся к двери, она с запозданием осознала, что так и не прикрылась одеялом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46