ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
День был жаркий, и небо было очень синее и яркое, а дорога белая и пыльная. Я сидел на высоком сиденье фиата и ни о чем не думал. Мимо по дороге проходил полк, и я смотрел, как шагают ряды. Люди были разморены и потны. Некоторые были в стальных касках, но большинство несло их прицепленными к ранцам. Многим каски были слишком велики и почти накрывали уши. Офицеры все были в касках, но подобранных по размеру. Это была часть бригады Базиликата. Я узнал их полосатые, красные с белым, петлицы. Полк уже давно прошел, но мимо все еще тянулись отставшие, – те, кто не в силах был шагать в ногу со своим отделением. Они были измучены, все в поту и в пыли. Некоторые казались совсем больными. Когда последний отставший прошел, на дороге показался еще солдат. Он шел прихрамывая. Он остановился и сел у дороги. Я вылез и подошел к нему.
– Что с вами?
Он посмотрел на меня, потом встал.
– Я уже иду.
– А в чем дело?
– Все война, ну ее к…
– Что с вашей ногой?
– Не в ноге дело. У меня грыжа.
– Почему же вы идете пешком? – спросил я. – Почему вы не в госпитале?
– Не пускают. Лейтенант говорит, что я нарочно сбросил бандаж.
– Покажите мне.
– Она вышла.
– С какой стороны?
– Вот здесь.
Я ощупал его живот.
– Кашляните, – сказал я.
– Как бы от этого не стало хуже. Она уже и так вдвое больше, чем утром.
– Садитесь в машину, – сказал я. – Когда бумаги моих раненых будут готовы, я сам отвезу вас и сдам в вашу санитарную часть.
– Он скажет, что я нарочно.
– Тут они не смогут придраться, – сказал я. – Это не рана. У вас ведь это было и раньше?
– Но я потерял бандаж.
– Вас направят в госпиталь.
– А нельзя мне с вами остаться, tenente?
– Нет, у меня нет на вас документов.
В дверях показался шофер с документами раненых, которых мы везли.
– Четверых в сто пятый. Двоих в сто тридцать второй, – сказал он. Это были госпитали на другом берегу.
– Садитесь за руль, – сказал я.
Я помог солдату с грыжей взобраться на сиденье рядом с нами.
– Вы говорите по-английски? – спросил он.
– Да.
– Что вы скажете об этой проклятой войне?
– Скверная штука.
– Еще бы не скверная, черт дери. Еще бы не скверная.
– Вы бывали в Штатах?
– Бывал. В Питтсбурге. Я догадался, что вы американец.
– Разве я плохо говорю по-итальянски?
– Я сразу догадался, что вы американец.
– Еще один американец, – сказал шофер по-итальянски, взглянув на солдата с грыжей.
– Послушайте, лейтенант. Вы непременно должны меня доставить в полк?
– Да.
– Штука-то в том, что старший врач знает про мою грыжу. Я выбросил к черту бандаж, чтобы мне стало хуже и не пришлось опять идти на передовую.
– Понимаю.
– Может, вы отвезете меня куда-нибудь в другое место?
– Будь мы ближе к фронту, я мог бы сдать вас на первый медицинский пункт. Но здесь, в тылу, нельзя без документов.
– Если я вернусь, мне сделают операцию, а потом все время будут держать на передовой.
Я подумал.
– Хотели бы вы все время торчать на передовой? – спросил он.
– Нет.
– О, черт! – сказал он. – Что за мерзость эта война.
– Слушайте, – сказал я. – Выйдите из машины, упадите и набейте себе шишку на голове, а я на обратном пути захвачу вас и отвезу в госпиталь. Мы на минуту остановимся, Альдо.
Мы съехали на обочину и остановились. Я помог ему вылезть.
– Здесь вы меня и найдете, лейтенант, – сказал он.
– До свидания, – сказал я. Мы поехали дальше и обогнали полк приблизительно в миле пути, потом переправились через реку, мутную от талого снега и быстро бегущую между устоев моста, и дорогой, пересекающей равнину, добрались до госпиталей, где нужно было сдать раненых. На обратном пути я сам сидел у руля и быстро гнал пустую машину туда, где ждал солдат из Питтсбурга. Сначала мы миновали полк, еще более разморенный и двигавшийся еще медленнее; потом отставших. Потом мы увидели посреди дороги санитарную повозку. Двое санитаров поднимали солдата с грыжей. Они вернулись за ним. Увидя меня, он покачал головой. Его каска свалилась, и лоб, у самых волос, был окровавлен. На носу была содрана кожа, и на кровавую ссадину налипла пыль, и в волосах тоже была пыль.
– Посмотрите, какая шишка, лейтенант, – закричал он. – Но ничего не поделаешь. Они вернулись за мной.
Когда я вернулся на виллу, было пять часов, и я пошел туда, где мыли машины, принять душ. Потом я составлял рапорт, сидя в своей комнате у открытого окна, в брюках и нижней рубашке. Наступление было назначено на послезавтра, и я должен был выехать со своими машинами к Плаве. Уже давно я не писал в Штаты, и я знал, что нужно написать, но я столько времени откладывал это, что теперь писать было уже почти невозможно. Не о чем было писать. Я послал несколько открыток Zona di Guerra [военная зона (итал.)], вычеркнув из текста все, кроме «я жив и здоров». Так скорее дойдут. Эти открытки очень понравятся в Америке – необычные и таинственные. Необычной и таинственной была война в этой зоне, но мне она казалась хорошо обдуманной и жестокой по сравнению с другими войнами, которые велись против австрийцев. Австрийская армия была создана ради побед Наполеона – любого Наполеона. Хорошо, если бы и у нас был Наполеон, но у нас был только II Generale Cadorna, жирный и благоденствующий, и Vittorio-Emmanuele, маленький человек с худой длинной шеей и козлиной бородкой. В правобережной армии был герцог Аоста. Пожалуй, он был слишком красив для великого полководца, но у него была внешность настоящего мужчины. Многие хотели бы, чтоб королем был он. У него была внешность короля. Он приходился королю дядей и командовал третьей армией. Мы были во второй армии. В третьей армии было несколько английских батарей. В Милане я познакомился с двумя английскими артиллеристами оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– Что с вами?
Он посмотрел на меня, потом встал.
– Я уже иду.
– А в чем дело?
– Все война, ну ее к…
– Что с вашей ногой?
– Не в ноге дело. У меня грыжа.
– Почему же вы идете пешком? – спросил я. – Почему вы не в госпитале?
– Не пускают. Лейтенант говорит, что я нарочно сбросил бандаж.
– Покажите мне.
– Она вышла.
– С какой стороны?
– Вот здесь.
Я ощупал его живот.
– Кашляните, – сказал я.
– Как бы от этого не стало хуже. Она уже и так вдвое больше, чем утром.
– Садитесь в машину, – сказал я. – Когда бумаги моих раненых будут готовы, я сам отвезу вас и сдам в вашу санитарную часть.
– Он скажет, что я нарочно.
– Тут они не смогут придраться, – сказал я. – Это не рана. У вас ведь это было и раньше?
– Но я потерял бандаж.
– Вас направят в госпиталь.
– А нельзя мне с вами остаться, tenente?
– Нет, у меня нет на вас документов.
В дверях показался шофер с документами раненых, которых мы везли.
– Четверых в сто пятый. Двоих в сто тридцать второй, – сказал он. Это были госпитали на другом берегу.
– Садитесь за руль, – сказал я.
Я помог солдату с грыжей взобраться на сиденье рядом с нами.
– Вы говорите по-английски? – спросил он.
– Да.
– Что вы скажете об этой проклятой войне?
– Скверная штука.
– Еще бы не скверная, черт дери. Еще бы не скверная.
– Вы бывали в Штатах?
– Бывал. В Питтсбурге. Я догадался, что вы американец.
– Разве я плохо говорю по-итальянски?
– Я сразу догадался, что вы американец.
– Еще один американец, – сказал шофер по-итальянски, взглянув на солдата с грыжей.
– Послушайте, лейтенант. Вы непременно должны меня доставить в полк?
– Да.
– Штука-то в том, что старший врач знает про мою грыжу. Я выбросил к черту бандаж, чтобы мне стало хуже и не пришлось опять идти на передовую.
– Понимаю.
– Может, вы отвезете меня куда-нибудь в другое место?
– Будь мы ближе к фронту, я мог бы сдать вас на первый медицинский пункт. Но здесь, в тылу, нельзя без документов.
– Если я вернусь, мне сделают операцию, а потом все время будут держать на передовой.
Я подумал.
– Хотели бы вы все время торчать на передовой? – спросил он.
– Нет.
– О, черт! – сказал он. – Что за мерзость эта война.
– Слушайте, – сказал я. – Выйдите из машины, упадите и набейте себе шишку на голове, а я на обратном пути захвачу вас и отвезу в госпиталь. Мы на минуту остановимся, Альдо.
Мы съехали на обочину и остановились. Я помог ему вылезть.
– Здесь вы меня и найдете, лейтенант, – сказал он.
– До свидания, – сказал я. Мы поехали дальше и обогнали полк приблизительно в миле пути, потом переправились через реку, мутную от талого снега и быстро бегущую между устоев моста, и дорогой, пересекающей равнину, добрались до госпиталей, где нужно было сдать раненых. На обратном пути я сам сидел у руля и быстро гнал пустую машину туда, где ждал солдат из Питтсбурга. Сначала мы миновали полк, еще более разморенный и двигавшийся еще медленнее; потом отставших. Потом мы увидели посреди дороги санитарную повозку. Двое санитаров поднимали солдата с грыжей. Они вернулись за ним. Увидя меня, он покачал головой. Его каска свалилась, и лоб, у самых волос, был окровавлен. На носу была содрана кожа, и на кровавую ссадину налипла пыль, и в волосах тоже была пыль.
– Посмотрите, какая шишка, лейтенант, – закричал он. – Но ничего не поделаешь. Они вернулись за мной.
Когда я вернулся на виллу, было пять часов, и я пошел туда, где мыли машины, принять душ. Потом я составлял рапорт, сидя в своей комнате у открытого окна, в брюках и нижней рубашке. Наступление было назначено на послезавтра, и я должен был выехать со своими машинами к Плаве. Уже давно я не писал в Штаты, и я знал, что нужно написать, но я столько времени откладывал это, что теперь писать было уже почти невозможно. Не о чем было писать. Я послал несколько открыток Zona di Guerra [военная зона (итал.)], вычеркнув из текста все, кроме «я жив и здоров». Так скорее дойдут. Эти открытки очень понравятся в Америке – необычные и таинственные. Необычной и таинственной была война в этой зоне, но мне она казалась хорошо обдуманной и жестокой по сравнению с другими войнами, которые велись против австрийцев. Австрийская армия была создана ради побед Наполеона – любого Наполеона. Хорошо, если бы и у нас был Наполеон, но у нас был только II Generale Cadorna, жирный и благоденствующий, и Vittorio-Emmanuele, маленький человек с худой длинной шеей и козлиной бородкой. В правобережной армии был герцог Аоста. Пожалуй, он был слишком красив для великого полководца, но у него была внешность настоящего мужчины. Многие хотели бы, чтоб королем был он. У него была внешность короля. Он приходился королю дядей и командовал третьей армией. Мы были во второй армии. В третьей армии было несколько английских батарей. В Милане я познакомился с двумя английскими артиллеристами оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13