— Слышь, Густль! Может, ты чего намыслишь? — обратился один прилизанный лейтенант с масляно блестящими волосами к своему товарищу.
— Не-а! Тут одни штатские, вона их скока набилось!
Но тут майор раздражённо потребовал:
— Прошу, прошу, господа! Давайте кто-нибудь из вас!
Вперёд выступил капитан и обратился к переводчику:
— Послушайте-ка, голубчик! А можно намыс лить что-нибудь этакое, идеальное? Я желаю намыслить что-нибудь идеальное!
— И что же вы выбрали, господин капитан?
(«Цвоккель — это интересно! Посмотрим на Цвоккеля!» — послышалось из толпы.)
— Ну хоть бы, к примеру, правила нового дуэльного кодекса для офицеров гражданского ополчения!
Переводчик что-то промычал и потёр подбородок:
—Гм, гм, господин капитан, я думаю… гм… такого… гм… опыта колбы не выдержат… Не та прочность.
Вперёд протиснулся старший лейтенант:
— Раз так, давай, друг, я пойду!
Давайте, давайте, пустите Качмачека! — загалдели вокруг. — Уж он-то мыслитель что надо!
Старший лейтенант повязал цепочку на свою голову.
— Вот, прошу вас! — Переводчик смущённо протянул ему платок. — Извольте! А то, знаете ли, помада действует как изолятор.
Деб Шумшер Джунг, госаин в красной набедренной повязке с набелённым лицом, встал за спи ной офицера. Сейчас у него был ещё более потусторонний вид, чем в Берлине.
Затем он воздел руки.
Пять минут…
Десять минут… Ничего.
Госаин от напряжения стиснул зубы. Пот заливал ему глаза.
И вот! Наконец-то!
Порошок не взорвался, зато в колбе возник бархатно-чёрный шар величиной с яблоко, который свободно парил за стеклом.
— Чегой-то там, видать, не сработало! — извиняющимся тоном сказал офицер и со смущённой улыбкой спустился с подиума. Толпа взревела от смеха.
Брахман удивлённо взял в руки колбу. И свободно паривший в пространстве шар от встряски коснулся стенки. Стекло лопнуло, а все осколки, точно притянутые магнитом, слетелись к шару и исчезли в нём без следа.
Бархатно-чёрное круглое тело неподвижно висело в пространстве.
Вообще эта штука была совсем не похожа на шар, скорее на зияющую дыру. Это и было не что иное, как самая настоящая дыра.
Это было абсолютное, математическое ничто!
То, что произошло далее, было всего лишь неизбежным следствием этого «ничто». Всё, что оказывалось вблизи этого «ничто», неизбежно устремлялось к нему, чтобы тоже превратиться в «ничто», то есть исчезнуть в нём без следа.
Так и случилось — тотчас раздался резкий воющий звук, который становился всё громче и громче, — это воздух зала начал всасываться в шар. Обрезки бумаги, перчатки, дамские вуалетки — всё устремилось вместе с потоком.
А когда один из офицеров гражданского ополчения ткнул саблей в чёрную дыру, клинок исчез в ней, словно растворился.
Ну, это уж слишком! — воскликнул майор при виде такой картины. — Я этого не потерплю! Пойдёмте отсюда, господа! Пойдёмте! Прошу вас!
И о чём же это ты подумал, Качмачек? — спросили господа офицеры, выходя из зала.
Я-то? Да ни о чём таком особенном. Просто думал как всегда, по-обыкновенному.
Толпа, которая не понимала, что происходит, и только слышала ужасный, всё нарастающий гул, в страхе перед необъяснимым феноменом ринулась вон.
Остались только два индийца.
— Вся Вселенная, которую создал Брахма, которую поддерживает Вишну и разрушает Шива, постепенно провалится в этот шар, — торжественно объявил Раджендралаламитра. — Вот какую беду мы навлекли, брат, отправившись на Запад!
— Ну и что в том! — пробормотал госаин. — Когда-нибудь нам всем суждено отправиться в тот мир, который есть отрицание бытия.

1 2