Пришли все, кроме тех, кто укрылся вместе с римлянами в крепости и готовился разделить их участь, какою бы она ни оказалась.
Пуниец говорил благосклонно и дружелюбно, напомнил тарентинцам, как он обошелся с их земляками при Тразименском озере и при Каннах, и сравнил свою доброту и снисходительность с жестокостью римлян.
– Теперь все разойдитесь по домам, – закончил он, – и каждый пусть напишет на дверях свое имя. Если надписи на доме не будет, мои воины его разграбят. Если же кто обозначит своим именем жилище римского гражданина, тот будет наказан так же, как сами римляне.
Тарентинцы разошлись, и спустя некоторое время по знаку начальников солдаты кинулись грабить дома, не помеченные именами владельцев. И добыча им досталась немалая.

Осада крепости. Флот на телегах

На другой день Ганнибал попытался захватить крепость. Но с трех сторон ее защищало море и высокие прибрежные утесы, а с четвертой, со стороны города, – стена и широкий ров. Взять ее штурмом нечего было и думать. Между тем Ганнибал не мог ни поставить в Таренте сильный караульный отряд – это помешало бы иным, более важным планам, ни бросить его без всякой защиты – на произвол римлян, засевших в крепости; и он решает вырыть между крепостью и городом второй ров и насыпать вал.
Еще до начала работ Ганнибал надеялся, что римляне захотят ему помешать и сделают вылазку; если они при этом увлекутся и зайдут слишком далеко, ряды римского гарнизона поредеют настолько, что тарентинцы уже смогут оборонять город и собственными силами. И верно: когда карфагеняне приступили к делу, ворота отворились, и римляне ударили на землекопов и на передовой пост, который их прикрывал. Солдаты Ганнибала отступили, чтобы вселить во врага побольше самоуверенности и заманить его подальше. Потом вдруг прозвучала труба, и отовсюду появились пунийцы, которых Ганнибал держал наготове. Римляне не устояли, но и бежать как попало, врассыпную, не могли: узкая полоса земли, справа и слева стиснутая морем, уже была изрыта и загромождена кучами песка и грудами камня. Многие погибли, падая в ров, и вообще бегство принесло больше жертв, нежели бой.
Дальше работы подвигались уже беспрепятственно. Провели большой ров и вдоль внутреннего его края возвели вал, а за валом, в небольшом расстоянии, приготовились построить еще и стену. Ганнибал оставил в Таренте гарнизон, хотя и малочисленный, а сам стал лагерем неподалеку.
Через некоторое время, видя, что стена быстро растет, а римляне сидят смирно и не смеют шевельнуться, пуниец все же решился штурмовать крепость.
Придвинули тараны, осадные башни и другие машины, но тут к римлянам подоспело подкрепление из соседнего города, и они снова сделали вылазку, на сей раз ночную и очень успешную. Все осадные машины и сооружения были сожжены и разрушены.
Оставалась надежда лишь на правильную осаду, да и то довольно зыбкая. Пролив, соединяющий гавань с морем, был очень тесный, и крепость на мысу надежно его запирала. Получалось, что римский гарнизон имеет к морю свободный доступ, а гавань – и, стало быть, город – отрезаны от него. Таким образом, угроза нужды и голода скорее сгущалась над осаждающими, чем над осажденными.
Созвав первых граждан Тарента, Ганнибал изложил им все трудности создавшегося положения: крепость неприступна, а осада невозможна до тех пор, пока на море хозяйничает враг. Но если бы найти флот, чтобы всякий подвоз морем прекратился, тогда бы римляне мигом убрались из крепости или сдались.
– Правильно, – отвечали тарентинцы, – вот ты и призови из Сицилии свои суда.
– Зачем же так издалека? – возразил Ганнибал. – А ваши корабли?
– Наши заперты в гавани, а ключ в руках врага. Как они выйдут в море?
– Выйдут, – заверил Ганнибал. – Для того и дан человеку разум, чтобы выбираться из трудностей, которые создает природа. Город ваш стоит на ровном месте, улицы везде широкие. Улицею, которая ведет от гавани к морю, через середину города, я и перевезу на телегах ваши суда – и море, которым теперь владеет враг, будет наше! Тогда мы осадим крепость с моря и с суши и скоро возьмем ее – либо пустою, либо вместе с незадачливыми защитниками.
Немедля собрали отовсюду телеги и связали по нескольку вместе, придвинули к берегу машины, чтобы поднять корабли из воды, укрепили мостовую, а кое-где вымостили дорогу заново, чтобы колеса катились легче. Впрягли мулов, волов, лошадей; погонщики взялись за бичи. И спустя немного дней тарентский флот проплыл мимо крепости и бросил якоря у самого устья пролива.

Как капуанцы запасались хлебом.

Еще в начале лета, когда Ганнибал находился поблизости от Тарента, явились послы из Капуи. Кампанцы уже терпели голод, потому что римляне помешали им засеять поля, а впереди, по-видимому, были испытания еще более тяжелые: оба консула стояли в Самнии и в любой миг могли перейти в Кампанию и окружить Капую. Послы просили, чтобы, пока римлян нет и все дороги свободны, в Капую свезли побольше хлеба из соседних мест. Ганнибал отправил распоряжение Ганнону в Бруттий, чтобы тот исполнил просьбу кампанцев и доставил им нужные запасы хлеба.
Ганнон с войском выступил из Бруттия в Самний и, счастливо избегнув встречи с неприятелем, расположился лагерем в четырех с половиною километрах от города Беневента. Отсюда он разослал к союзникам-самнитам гонцов с распоряжением везти хлеб в его лагерь и для охраны обозов обещал дать конвой. Потом он сообщил в Капую, чтобы собрали все повозки и весь вьючный скот, какой только возможно, и назначил день, когда надо приехать за хлебом. Но кампанцы и тут не изменили всегдашней своей беспечности:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111